Я решил дойти пешком до мыса Среднего Кедрового. В районе Южного Кедрового мыса большой участок берега круто обрывается в воду, образуя высокий прижим, по которому мне приходится взбираться вверх, а затем по отвесной скале спускаться к берегу.
За прижимом на песчаном пляже я встречаю несколько свежих медвежьих следов. По ним можно легко понять, что медведи теперь уже только гости на берегах Байкала и долго здесь не задерживаются. Пройдя несколько сот метров вдоль берега и не обнаружив на Нем ничего съедобного, они спешат вернуться в тайгу.
Один след медведя меня очень заинтересовал. Зверь оказывается полностью стопоходящим, что на Байкале наблюдается редко. Медведи обычно не ступают на всю стопу задней ноги, а, как правило, опираются только на переднюю часть стопы; след задней лапы трудно отличим от следа передней. Обнаруженный на песке след имеет двадцать пять сантиметров в длину и пятнадцать сантиметров в ширину. Это обычные размеры задней лапы медведя, весящего примерно около двухсот килограммов и имеющего длину тела до двух метров.
Для сравнения интересно вспомнить, что крупный след человека — около тридцати сантиметров в длину, но зато в ширину он не превышает двенадцати. Чрезвычайно любопытно, что, по описанию Швейцарской экспедиции на Эверест, следы снежного человека имели двадцать пять — тридцать сантиметров в длину и до пятнадцати сантиметров в ширину. Расстояние между отпечатками равнялось тридцати пяти сантиметрам — ровно столько же, сколько и у нашего медведя.
Через некоторое время меня догоняет лодка. Мотор, несмотря на высококвалифицированные усилия Никифорова, продолжает работать на одном цилиндре. Я сажусь в лодку, и вскоре мы выгружаемся на берегу мыса Среднего Кедрового.
Озеро на мысе — соровое. Вода чистая и прозрачная, а берега сложены гравием и галькой. В прошлом это залив Байкала, Кое-где по берегам видны редкие заросли осок. На озере плавают два выводка уток. У длинноклювого крохаля всего три утенка, чирка сопровождают пять еще маленьких утят.
Севернее большого озера, судя по карте, должно быть еще одно небольшое озерко, на берегу которого, как мы узнали от охотников, отличный солонец. Мы отправляемся туда и вскоре попадаем в болото с топкой грязью и небольшими зеркалами воды. Из-под ног вылетает кулик-черныш с небольшим птенцом. На грязи вокруг болота видно много свежих следов маралов и косуль.
Обойдя стороной болото, мы с Никифоровым углубились в тайгу и вскоре потеряли друг друга.
Птиц почему-то очень мало, и, пройдя довольно большое расстояние, я поднял только два выводка рябчиков. Они обитают на старых гарях. Рябчата уже крупные, некоторые из них достигают половины величины взрослых.
Неожиданно появляются тучи, и начинает накрапывать дождичек. Птицы малоактивны, и мне попадаются только самые обычные таежные виды.
Я беру направление к реке Средней Кедровой и по шлейфу гор выхожу к ее устью. Из зарослей передо мной поднимается еще один выводок рябчиков. В этом году рябчиков очень много; их выводки насчитывают до восьми-десяти молодых. Несколько рябчиков мне удается сфотографировать с удачной дистанции на старом высохшем дереве. Когда я попытался подойти ближе, птицы вспорхнули с дерева и улетели на берег Байкала.
Я вышел на сухое русло реки Средней Кедровой. Где-то, метрах в трехстах выше устья, слышен мощный гул от текущей воды, но в самой нижней части русло совсем сухое. Вода уходит под землю и где-то просачивается в Байкал.
По всему ложу реки разбросаны вынесенные паводком огромные стволы деревьев, большие сучья и много другого лесного хлама. Мощные великаны-кедры подмыты водой и увлечены бешено мчащимся потоком на несколько сотен метров. Последнее наводнение в горах было в ночь с 7-го на 8 июля, но в озере до сих пор плавало множество всевозможного мусора.
К шести часам вечера из-за Байкальского хребта снова поползли тучи. Начался мелкий дождь.
На мысе Среднем Кедровом мы пополняем нашу коллекцию уже знакомыми нам видами птиц. Всю вторую половину дня птицы были малоактивными — это связано, по-видимому, с неустойчивой погодой. В окрестностях озера мы добывали сибирских мухоловок, овсянок-дубровников, поползней. Нередки здесь также большие пестрые дятлы и синицы-пухляки. Невдалеке от озера держится пара чеглоков.
В ДОЛИНЕ РЕКИ ЗАВОРОТНОЙ
Заночевали недалеко от солонца. Ночь была пасмурна, время от времени накрапывал дождь. Утром из-за плохой погоды мы вынуждены отправиться домой.
Когда до базового лагеря осталось уже немного, погода улучшилась. Я решил выйти на берег и подняться по долине реки Заворотной, чтобы к вечеру вернуться в лагерь. К двенадцати часам дня я поднялся по крутому левому склону долины Заворотной, к тому месту, где река выходит из гор на конус выноса.
К этому времени уже начали созревать ягоды черной и красной смородины, небольшие заросли которых встречаются на моем пути. Кедровые орехи уже довольно твердые, но еще не спелые; шишки синие и смолистые.
В лесу много пеночек-весничек, и я быстро пополнил свою коллекцию. Здесь же мне удалось добыть даурскую мухоловку.
На противоположном склоне долины, невдалеке от скального обрамления, я увидел какое-то темное пятно. Это был медведь. Он шел не спеша, направляясь к долине реки. Вероятно, его стронул с лежки Оводов, который оставался на базовом лагере, а в свободное время наблюдал за птицами на этих скалах.
Медведь забрел в глубокое ущелье, по крутым склонам которого зеленеет много небольших лужаек. Пройдя по одной из них, зверь скрылся за выступом скалы.
Я пристально, до боли в глазах всматриваюсь в пространство, окружающее скалы, и стараюсь увидеть хоть какую-нибудь лазейку, через которую может пройти медведь. Но там, в вершине ущелья, видны только отвесные, почти неприступные скалы. На них с большим трудом удалось примоститься лишь крошечным каменным березкам. По-видимому, зверь залег на дневной отдых где-нибудь в скалах, в одном из своих излюбленных местечек. В это жаркое время дня медведи обычно отдыхают в прохладных местах, и, если поблизости есть скалы, они предпочитают их.
Я решил найти медведя и сфотографировать его с близкого расстояния. Но не успеваю я пройти десяти шагов, как вижу, из-за скалы появляется знакомое черное пятно. В бинокль хорошо видно медведя — зверь преспокойно пасется на лужайке. Я опускаюсь на камень и продолжаю наблюдать за зверем.
Тем временем погода становится великолепной: тучи исчезают и уже вовсю печет солнце. Вскоре жара делается несносной. Зверь перестает есть, быстрыми и решительными шагами направляется к скалам и скрывается в узкой черной расселине.
Я наблюдаю за ним еще несколько минут, но он не появляется, и тогда я решаю пересечь падь, подняться на противоположный склон долины и «закрыть» медведю проход сквозь скалы. Я кубарем скатываюсь по склону маряны, в четыре прыжка перескакиваю по камням через реку Заворотную и осторожно поднимаюсь по крутой россыпи.
Скоро я выбился из сил и сажусь отдохнуть на россыпь у густого кедрового леса. Но не успеваю я удобно устроиться на камне, как рядом в лесу раздался сильный треск ветвей, который может произвести только очень крупный зверь. По-видимому, это сошел с лежки марал, обнаруженный памп в этом районе всего несколько дней назад. Треск удаляется по направлению к реке, и вдруг там, на самом дне пади, неистово кричит кедровка. Зверь уже у реки.
Кедровки продолжают отчаянно горланить. Вполне вероятно, что зверь пройдет по тому месту на склоне, где я еще совсем недавно сидел на камне. Приготовив телеобъектив, я жду.