На перевале пробыли довольно долго, около полутора часов. Здесь выяснилось, что Оводов забыл на месте ночлега свой фотодневник, в котором были ценные фотографические заметки. Ему пришлось вернуться назад, а мы в это время не спеша продолжаем любоваться далекими панорамами.
Это был первый перевал из пяти, которые нам пришлось преодолеть за четыре дня. Поход к верховьям Лены принес много неожиданного и стал для нас серьезным испытанием. Он лишний раз напомнил, что в горах никогда нельзя забывать о главных охотничьих заповедях: идешь на день — бери хлеба на три, всегда имей с собой топор, компас, носи спички в герметичной упаковке. Пренебрежение этими, казалось бы, не столько полезными, сколько традиционными истинами может привести к трагическому концу.
В горах северного Прибайкалья ориентироваться нетрудно — в случае потери направления нужно подняться на одну из вершин водораздельного гребня и осмотреться вокруг. На востоке, если вы находитесь на Байкальском хребте, или на западе, если на Баргузинском, вы обязательно увидите Байкал. Человеку, сколько-нибудь опытному, заблудиться здесь невозможно, но это не значит, что здесь негде плутать и потерять те несколько драгоценных дней, которые могут оказаться решающими.
Вера в невозможность заблудиться на Байкальском хребте, многолетний опыт путешествий по Прибайкалью и благополучные исходы всех походов настроили нас непростительно благодушно. Мы целиком доверились карте, чего ни в коем случае нельзя делать в горах в дождливую погоду.
Поход к верховьям Лены совпал с дождливым периодом конца лета — все дни похода почти непрерывно шел дождь. Начались ужасные наводнения; они принесли нам множество самых неприятных переживаний. Там, где на карте не было обозначено никакой реки, неслись стремительные потоки, а там, где был отмечен небольшой ручей, грохотали непроходимые стремнины.
Спуск с перевала оказался легким и быстрым, как большинство на Байкальском хребте в сторону Лены. Перейдя вброд протоки реки, наибольший из которых имел десять метров в ширину и сантиметров сорок в глубину, мы вышли на хорошую тропу левого берега реки, поднялись на невысокую террасу и по ней направились к истокам Лены.
Наше внимание привлекла хорошая разработанность долины реки, ее большая ширина почти у самых истоков, а также наличие террасы. Создается впечатление, что когда-то здесь бежал значительно более мощный поток воды.
День прошел без особых происшествий, Мы шли по хорошей тропе среди парковых лиственничников и сплошного моря кустарниковых берез. Тропа часто пересекала лужайки среди зарослей кустарников по золотисто-белому ягелю и дымчато-серому стереокаулюну. Эти лишайники господствуют здесь в напочвенном покрове и придают местности своеобразный колорит.
Мы надеялись дойти до истоков Лены в первые же сутки после перевала, но к вечеру этого дня подошли только к одному из ее правых притоков. Уже поздно, и пора думать о ночлеге.
Пока мы дружно подтаскивали к месту костра тяжелые лиственничные кряжи, начался дождь. Он не переставал всю ночь и только к утру как будто затих.
Утром 12 августа, кое-как обсушившись у костра после ночного купания, мы тронулись дальше и вскоре снова вымокли насквозь — каждый куст буквально насыщен, влагой и выливал на нас по полведра воды. Только перед сумерками мы добрались наконец до истоков Лены.
Главная цель нашего похода рядом. Два года мы мечтали об этой минуте. Мы поднимаемся по левому борту долины до того места, где уже нет воды, и, замкнув круг по сухому месту, пересекаем долину реки. Исток Лены найден. Она начинается невдалеке от перевала в плоской чашеобразной впадине среди сфагнового болотца с осокой, геранью, чемерицей, крошечными кустиками ив и кустарниковых берез.
Семь небольших ручейков шириной по десять-двадцать сантиметров и глубиной в три-пять сантиметров — такова река Лена у своего начала. Ручейки сливаются по двое, по трое и вскоре соединяются воедино. В этом месте Лена около метра в ширину и всего несколько сантиметров глубины.
Вокруг по увалам с эрозионно сглаженными вершинами растет кедровый стланик, всюду сползают по склонам черные россыпи, а между ними белеют пятна ягеля. Вдали виднеется редкий лиственничный лес.
Так, на высоте немногим более тысячи метров над уровнем моря, в десяти километрах от Байкала, среди невысоких увалов начинается эта река, носящая нежное женское имя Лена. Река, прорезающая с юга на север почти всю Сибирь, имеющая протяжение в 4270 километров, площадь бассейна в 2 425 000 квадратных километров, занимающая третье место по величине среди рек нашей страны, имеющая шестьдесят миллионов киловатт энергетических запасов и дельту, в двадцать раз превышающую дельту Волги! Великая сибирская река.
За последние два дня пути мы не встречаем следов человека и лошадей. Немногим выпадает счастье присутствовать при рождении Лены. Туристы идут на Лену по долине реки Солнце-Падь, пересекают ее и спешат на Качуг, не заходя в истоки. Охотники доходят до одного из правых притоков Лены и здесь по широкой впадине переваливают в долину реки Шартлая и затем спускаются к Байкалу. Геологи иногда посещают верховья Лены, но в этом году, кроме нас, здесь никто не бывал.
Мы вышли к последней одинокой лиственнице, которая видна ниже истоков, и взяли образцы шишек. Нужно идти к Шартлаю. Птиц почти не видно. Погода всю дорогу крайне неблагоприятна для наблюдений за птицами и их коллекционированием.
Рядом с истоком Лены, справа от нее. виден небольшой распадок, по которому во время сильных дождей бежит вода. Левее этого ключа к вершине горы идет хорошо заметная оленья тропа. По ней удобно подниматься вверх. Мы задерживаемся на вершине горы и еще раз осматриваемся вокруг. Далеко внизу среди болота белеют истоки Лены. Через несколько мгновений они скрываются за куполом горы.
Из зарослей стланика выходят три оленя — матка и два крупных олененка. Матка с одним олененком отходят на сто метров и останавливаются, глядя на нас; второй олененок взбегает на вершину соседнего гребня, застывает на нем красивым силуэтом и исчезает за горой. Оставшиеся олени не спеша спускаются к истокам Лены. Как только мы покинем эти места, они быстро найдут друг друга.
ОТ ЛЕНЫ ДО БАЙКАЛА
Благополучно завершив спуск к реке, мы внимательно изучаем карту и убеждаемся, что это река Рытая. По дну крутого и узкого распадка бежит бурный поток воды. Это не входило в наши расчеты — мы были уверены, что из истоков Лены сразу же попадем в Шартлап. По-видимому, нужно было пойти но распадку, расположенному немного левее.
Хорошая тропа ведет к вершине Рытой, и вскоре мы выходим к озеру, берега которого густо заросли осокой. Дальше тропа уходит в сторону от реки, заворачивая на перевал к Лене. Мы покидаем тропу, переходим вброд небольшой ключик и направляемся вдоль берега реки по старому курсу.
Тем временем приближается вечер — надо выбрать место для ночлега. Мы располагаемся под густой елью в надежде, что она защитит нас от дождя. Земля за эти дни глубоко промокла, в костер приходится подкладывать сырые ветви, так как хороших дров нет. Спали эту ночь очень плохо. Проснувшись среди ночи, я увидел свои сапоги, охваченные пламенем. Никифоров рядом с ними, он хватает их и пытается сбить огонь, и, когда ему удается это сделать, мы с ужасом видим, что один сапог носить уже будет нельзя. Еловые дрова трещат, забрасывая нас угольками, и мы боимся еще что-нибудь сжечь.
Ребята дремлют, уткнувшись головами в капюшоны штормовок, а ко мне сон больше никак не идет. Я думаю о нашей науке — о полевой зоологии, пытаюсь сопоставить ценность открытий в таких различных областях знаний, как биология и физика, а точнее, полевая экология животных и теоретическая ядерная физика. В ядерной физике большой поток исследований проходит на грани открытий, и самое маленькое открытие там не может остаться незамеченным. В полевой экологии животных можно сделать немало открытий, но, вероятнее всего, они останутся незамеченными. Они останутся незамеченными потому, что их материальная ценность по сравнению с открытиями в ядерной физике в настоящее время может оцениваться невысоко, хотя для каждого маленького открытия в нашей области работы требуются не меньшие способности и не меньшее напряжение сил.