Представляю, какой оживленной здесь была их жизнь, как они бегали друг к другу в гости, не боясь хищников. В случае опасности всегда можно забежать в свой дом или к соседу, где и переждать. Но все то, что спасло сурков от их исконных врагов, не уберегло от человека с его истребительными орудиями охоты. Сейчас здесь пусто, и только каменки-плясуньи тревожно цокают, завидев человека. Пройдет время, обвалятся норы, и исчезнет эта веселая птичка, привыкшая к суровой жизни высокогорья.
В опустевшей колонии сурков возле одной норы вижу серый столбик. Наверное, камень. Но вдруг столбик шевельнулся и обернулся зайцем. От неожиданности я сел на землю, полез в рюкзак за биноклем.
Заяц посмотрел на меня карими глазами и шмыгнул в сурчиную нору. Я подошел к его убежищу. Засунул осторожно в него посох, но никого не нащупал. Отойдя в сторону, сел. Может быть, пересижу хитреца, взгляну еще раз, что он будет делать. Один раз будто в темной норе показалось что-то серое и исчезло. Но у зайца терпение крепче моего, да и счет времени ему вести незачем.
Позже мне рассказали, что здешние зайцы стали часто селиться в сурчиные норы, благо, их много пустующих. Почему бы и не занять свободную квартиру!
Нелегко здесь живется рыжим муравьям. Палочки, соринки, из которых полагается строить муравьиные кучи, разнесло бы ветром. И маленькое насекомое нашло выход: жилище строит плоское, приземистое, и сложено оно из мелких камешков красного гранита. Увидел я такую кучку и не сразу догадался, что передо мной муравейник. Но по каменной крыше жилища бродили маленькие труженики высокогорья, их коричневые головки с шустрыми усиками выглядывали в щелочки между нагромождениями гравия. Впрочем, кое-где между камешками торчали и обломки стеблей растений.
Хорошее получилось жилище у муравьев: крепкое, добротное, не подверженное разложению, и ветер ему нисколько не страшен.
Все ниже и ниже спускается наша машина, и с каждой минутой падает стрелка высотомера. Вот, наконец, и речка Женишке вся в зарослях ивы, облепихи, высоких лавролистных тополей с обрывистыми скалистыми берегами. В нескольких местах — нагромождения из скатившихся громадных, размером с большой сельский дом, камней. Это следы давно минувшего в этих краях землетрясения.
Вскоре мы проезжаем небольшой поселок, а за ним и домик егеря.
После отдыха мы пересекаем прозрачную горную реку и взбираемся на зеленое плато хребта Кунгей-Алатау. Путь туда недолог, но труден. Здесь край роскошных трав, цветов и еловых рощиц. Рядом глубокое ущелье. Его северные склоны поросли еловым лесом, а еще выше видны заснеженные горы. По дну живописного ущелья течет река Чилик. Ущелье удивительно красивое, я загляделся на него и забыл об окружающем. Внезапно над самым ухом раздался громкий свист, и над пропастью затрепетала на одном месте пустельга. Высоко над горами величаво пролетел орел. Потом промчалась стая голубей, и снова все замерло в извечном покое.
Среди зеленой травы хорошо видны черные холмики земли, выброшенные слепушонкой. Во влажной почве ему легче строить подземные галереи. Одна цепочка курганчиков тянется вверх, точно по прямой линий, и заканчивается обширным кольцом. Преодолевая подземный путь длиной около шестидесяти метров, зверьку потребовалось выбросить сто пятьдесят пять холмиков. А рядом, в небольшом понижении между холмами, вся почва изрыта. Тщательный осмотр, и все становится ясным: за слепушонкой охотился барсук.
Со всех сторон раздаются веселые песни кобылок-скаларисов. Их здесь масса. Летают бабочки-перламутровки, сатиры, шашечницы, красные голубянки. Иногда стремительно проносятся аполлоны.
Трава расцвечена желтыми альпийскими маками, оранжевыми жарками, лиловыми гвоздиками, желтыми толстянками, а среди зелени белеют шляпки грибов. Без труда мы набираем целое ведро грибов. Сегодня обеспечен обед без опостылевших консервов.
Разглядывая местность в бинокль, я вижу на западном горизонте груду скал. Она хорошо выделяется среди серых гранитов и известняков, торчащих скоплениями на пологих вершинах гор. Уж не порфиритовые ли там дайки, покрытые черным загаром и лаком. На ней могут оказаться наскальные рисунки. И воображение рисует богатую находку.