Это озеро обладает особенно интенсивной кобальтовой окраской, и если когда-либо будет вновь предпринята попытка разгадать происхождение окраски горной воды, то лучше, чем Кульсай, места, пожалуй, не найти.
Нам не посчастливилось. Над горами громоздились темные тучи, дул сильный, порывистый и прохладный ветер, и озеро голубело лишь тогда, когда ветер покрывал его легкой рябью. Вода казалась необыкновенно тяжелой, да и все оно выглядело каким-то неестественным, будто заполненным не водою.
Озеро необыкновенной окраски, высокие дремучие горы в синих еловых лесах, мягкие овалы предгорий, покрытые травами, — все это создавало особенное настроение и ощущение изящной и возвышенной красоты.
Озеро Кульсай — драгоценный уголок природы, как неповторимое произведение искусства, жемчужина, уникальный алмаз, которое надо охранять всеми силами.
Недалеко от озера, в лесу, мы останавливаемся на стоянку. Вблизи от бивака возле горного ручья расположена полянка, большая, ровная, покрытая густой травой да редкими кустиками таволги. Здесь когда-то, должно быть, прошел селевой поток и намыл ровную площадку, столь редкую в крутых горах.
Я задержался в походе, а, возвращаясь, удивился, откуда на растениях столько белых цветов. Ведь сегодня утром их не было. На полянке все выяснилось: на растениях всюду неподвижно сидели бабочки-аполлоны. Никогда я не видел вместе такого количества. Большие, белые, с красивыми красными глазчатыми пятнами, они издалека казались цветами.
Солнце давно зашло за горы, в ущелье легла тень, и, как бывает в горах, быстро похолодало. Бабочки стали вялые и медлительные. Хоть собирай руками. Почему же их здесь так много и что за необычное сборище!
Над нашими палатками темные высокие ели и всюду камни. Прямо над елями громоздятся обрывистые скалы, а напротив, по правой стороне ущелья, — весь склон в осыпи. В этом месте солнце нас не балует: появится из-за вершины мохнатой сопки поздно утром, а часам к пяти уже исчезнет за горами. Скучно без него, особенно рано утром, когда со снежных вершин вниз опускаются волны холодного воздуха и после теплого спального мешка одолевает дрожь. А лучи его рядом золотятся на каменистой осыпи, играют бликами на серых гранитных валунах, сверкают на листиках рябины. От солнечных лучей с мокрых камней и росистой травы поднимается легкий пар, и милые зверьки пищухи затевают веселые перебежки.
В такое время, кому не терпится, — перебирается через ручей и карабкается по крутому склону по шатким камням осыпи к теплу и свету. Вечером проще: после ужина можно подбросить в еще не погасший костер сушняку и посидеть возле приветливого огонька. К тому же, вечером не так холодно и сыро. Только не сегодня, после дождя. Не спуститься ли на полянку, где еще солнце и золотятся осинки.
Не более пяти минут ходьбы от бивака, и мы, как будто, попадаем в другой мир. Здесь тепло и радостно. Солнцу еще далеко до склонов ущелья, и оно греет, как днем. Жаль, что сразу не догадались здесь провожать день. И еще непонятное. Всюду порхают аполлоны, со всех сторон подлетают новые. Так же, как и мы, они спешат к теплу. Незаметно летит время. На полянку падает тень, сразу становится прохладно, а белые аполлоны рассаживаются на травы и тихо замирают.
Завтра, решаем мы, обязательно придем на это место вместе с бабочками провожать солнце.
На склоне горы вблизи бивака множество почерневших пней. Лес спилили давно, а новые елочки не растут. Плохо восстанавливаются лесные массивы Тянь-Шаня.
Пни здесь разные — и крепкие, и трухлявые. Когда они были свежими, в них могли бы обосновать жилище муравьи-древоточцы. Но что-то с ними случилось, вымерли почти повсюду. Сейчас в пнях с солнечной стороны поселились крошечные высокогорные мирмики.
Высокогорные мирмики — тщедушные существа. Ни один не пытается искать обидчика, когда вскроешь их жилище. Они неторопливо, но деловито прячут своих личинок и куколок. В таких же пнях живут сороконожки, уховертки, забрались сюда на лето черные слизни, находят здесь приют и многие другие обитатели.
Один маленький пенек оказался так густо заселен высокогорными мирмиками, что другим обитателям в нем не оказалось места. Кроме… большой самки муравья-древоточца. Она, видимо, не столь давно закончила брачный полет, сбросила крылья и вот теперь по каким-то причинам поселилась в самой гуще маленьких муравьишек. В этом домике она соорудила для себя маленькую изолированную каморку.
Находка древоточца в столь необычном месте для меня оказалась неожиданностью, а поведение самки озадачило. Когда у нее появятся маленькие дочери-первенцы, они не смогут жить в этой перенаселенной квартире и перекочуют на новые места. Но сейчас, видимо, расчет был правилен. Здесь не опасно. Кто полезет в пенек, густо заселенный муравьями, хотя и крошечными?