Неожиданно к нам в гости пожаловала целая стайка сорок. Расселись поблизости, поглядывают на нас, переговариваются. На высокую скалу усаживается орел и тоже нас разглядывает. Прилетела горихвостка, покрутилась, помахала ярким рыжим хвостиком, улетела. Появился чеканчик, сел рядом, посмотрел черными бусинками глаз, исчез. Жаль, что здесь не стало горных козлов и баранов. И они, наверное, пришли бы тоже поглазеть на нас в этом тихом ущелье. Давно здесь не было человека.
Отовсюду со склонов ущелья черными дырами смотрят на нас опустевшие норы сурков. Кое-где из них торчит проволока, оставленная охотниками.
Неторная тропинка приводит меня на небольшой перевальчик в соседнее короткое ущелье. Возле самой тропинки на черном камне — древние рисунки козлов.
В зарослях мяты, девясила и мордовника порхают бабочки. Забираюсь туда с фотоаппаратом. Стайкой взлетают потревоженные сатиры, бархатницы, нимфалиды, голубянки. А кобылок почти нет, не слышно и их стрекотания. За ними усиленно здесь охотятся кеклики. Горная куропатка их рьяно истребляет, спасает травы зимних пастбищ. Уничтожают они и остроголовых клопов — отъявленных вредителей зерновых культур, которые слетаются в горы на зимовку. Кормятся ими также и более редкие здесь птицы — серые куропатки.
Кеклик — полезнейшая птица. И, как бы в насмешку над приносимым ею добром, каждую осень за сотни верст на автомобилях охотники отправляются на их истребление. Как-то мне удалось добиться запрета охоты на эту птицу на целый год. Сколько посыпалось упреков! Даже со стороны ученых-орнитологов, казалось бы, призванных защищать мир пернатых от несправедливого преследования человеком. И довод-то был удивительным. Кеклики, мол, периодически гибнут в зимы с глубокими снегами от бескормицы. Но никому в голову по приходит простая арифметическая выкладка. Если в каком-либо ущелье из тысячи кекликов в такую зиму погибнет восемьсот, то оставшиеся в живых раз в двести быстрее восстановят численность, нежели два кеклика из ста, уцелевших от охотников.
Солнце недолго балует нас теплом. Вскоре снова небо затягивается серыми облаками, начинает моросить дождь. Погода окончательно портится. Но ненадолго. Вскоре снова становится тепло, потом и жарко. Не переехать ли в другое ущелье!
Мы пробираемся по плохой дороге мимо заброшенной на лето зимовки скота. Вдруг машина резко дернулась и остановилась. Пришлось лезть под нее.
Здесь было еще жарче. Вдобавок, кто-то больно укусил за бок. Уж не скорпион ли? Но его не было видно поблизости, лишь торопливо ползало несколько небольших жуков-чернотелок.
Снова забрался под машину и вскоре опять кто-то больно ущипнул за предплечье. На этот раз успел заметить, что кусает меня чернотелка. Через полчаса повторилось то же.
Никогда не приходилось еще встречаться с кусающими человека чернотелками, и я не мог понять причину такого поведения. Может быть, и на них сказалась засуха.
С неполадками машины было покончено, и мы направляемся в третье ущелье с большими, нависшими над узкой долинкой, черными скалами.
Начало не предвещало ничего хорошего. Там, где раньше струилась вода, было сухо. На дне бывшего родника белели камешки, и травы под жарким солнцем давно высохли. Но чем дальше и выше пробирался «газик», тем зеленее становилось ущелье и вот, наконец, какая радость, мы видим заросли мяты, с цветков взлетела стайка бабочек-сатиров. Здесь уже влажная почва, значит вода доходит сюда ночью, когда нет испарения.
Чем выше, тем зеленее ущелье, гуще заросли трав. Цветущая мята вьется по ущелью широкой сиреневой полосой, с боков ее сопровождают лиловый осот, кое-где встречаются желтая пижма, высокий татарник, синие шары мордовника. Всюду тучи бабочек. Такого изобилия я никогда не видел. И масса птиц. Высоко подняв головки и со страхом поглядывая на машину, бегут по земле горные куропатки, стайками поднимаются полевые воробьи, шумной ватагой проносятся мимо розовые скворцы. С водопоя взлетают стремительные голуби.
Такое множество бабочек не могло здесь вырасти. Их гусеницы объели бы все растения. На каждый квадратный метр зеленой растительности ущелья приходится по меньшей мере по 2–3 бабочки. Между тем, никаких повреждений нет.
Видимо, сюда из сухих соседних ущелий слетелось, сбежалось, сошлось немало жителей гор.
В ущелье легла глубокая тень, кончилась жара, и легкий ветер кажется таким прохладным и милым после долгого изнурительного душного дня. Сейчас же всего лишь около четырех часов дня, и вершины гор противоположного склона золотятся от солнца.