– Не понимаю...
– Конечно, не понимаешь. Если от тебя скрывали происхождение, то это и не странно. – самодовольно оскалился он, после чего встал и подкинул несколько поленьев в огонь. Чайник был все ещё там, но опасная смесь уже выдохлась и не смогла бы усыпить этого подонка. – Видишь ли, твоя мать являлась единственной, кто мог бы претендовать на трон Каританы...
– Ты бредишь. Моя мама была из обедневшего рода, она никак не могла быть из королевской семьи!
– А я и не спорю. Она не пренадлежит роду действующей королевской семьи. Дамирейна была из боковой ветви. А как имена созвучны! Дамир и Дамирейна. Кузины в пятом поколении.
– Но в королевской семье может быть... В смысле, может родиться только один наследник.
– Да. Но так было не всегда. Твой пра-пра-прадед был родным братом пра-пра-прадеда Райнхольда – Савериана. До этого у правящей семьи не было определенного рода, но поскольку братьев было двое, то их начали вести от имени каждого из них. Вот поэтому и «род Савериан», а род твоей матери ведется от Регельрехта, заметь, старшего брата. – он с превосходством на меня посмотрел, хмыкнул, а потом продолжил: – Именно Регельрехт должен быть стать королем, но его настигла беда: в очередном сражении с мадайцами (поверь, в те давние дни ни о каком мире и сотрудничестве речи не шло с этими варварами), он потерял руку. Спустя некоторое время у него загноилась нога: то ли некачественно обработали ранение, то ли лезвие было ядовитым, то ли Савериан подговорил знахарей – этого уже никто не узнает. Впрочем, я склоняюсь к последнему варианту, но это только мои домыслы. Как бы там ни было, Регельрехту отрезают ногу, старый король, видя такое дело, «для людей» назначает приемником Савериана, но настоящая власть пренадлежит все равно твоему предку, в то время как младший брат выступает в роли ширмы и подставной красивой фигуры. Для несведущих. Королевство процветает, мудрый старик разумно контролирует и направляет обоих братьев и все, вроде бы, идет своим ходом.
Спустя несколько лет оба брата женятся, у них рождается по наследнику, королевство радуется вместе с правящей семьей, но... старый король неожиданно умирает и, как всегда случается, Савериан решает, что быть лишь фигуральным правителем как-то не с руки и ему захотелось стать главой королевства по-настоящему. Поэтому, в загородном доме Регельрехта случается пожар, в котором погибает он и его семья. По крайней мере, так думает сам Савериан. Королевство во главе с монархом скорбит и плачет, а чудом спасшаяся жена Регельрехта вместе с сыном скрывается у очень дальних родственников. Тайну её сохраняют. Несмотря на то, что твоя пра-пра-прабабка не захотела менять имя рода, у несведущих не возникает даже подозрения, что оно может относиться к тем самы Регельрехтам. Годы идут, проходят десятилетия, маленький Клаус растет и женится, у него рождается сын Генрих, а потом и внук – Вольфганг Регельрехт. Он женится на прекрасной Жизелле, у которой впервые за всю историю королевской семьи, рождается девочка, до этого, как тебе известно из хроник, у правящей семьи рождались только наследники мужского пола. То ли магия, то ли ещё что-то, но факт остается фактом: в семье королей женского пола могут быть только невеста или жена, наследники крови – сплошные кронпринцы. – Иен наслаждался моментом. Он рассматривал мое недоуменное лицо и потешался. – Но вернемся к твоей семье. Жизелле, как бы прекрасна она не была, оказалась слишком слабой, и покинула сей мир, подарив мужу дочь. Вольфганг, убитый горем, дает девочке имя Дамирейна, что значит «железная» или «крепкая». Ну, как бы, все правильно: хоть девочка была слабой и недоношенной – мать смогла пережить... Какие-то извращенные у твоего деда были ассоциации, не находишь?
Я молча слушала историю, рассказанную Стиеном. Откуда он всё это нарыл? В принципе, никто никогда не скрывал, что у меня были и дедушка Вольфганг, и бабушка Жизелле, умершая при родах. Отец никогда не был многословным, когда речь заходила о родственниках со стороны жены, и я более чем уверена, что причиной служила размолвка с моим дедом: отец как-то обмолвился, что вскоре после моего рождения, ещё в его бытность простым служащим в министерстве, они с дедом повздорили. О чем – не знаю, папа не говорил, а я не спрашивала, поскольку на момент этого разговора дед уже был мертв, а дальние родственники со стороны бабки никогда не питали нежных чувств ни к деду, ни к моей маме. Видимо не смогли простить смерти Жизелле и предпочли отречься от рода Регельрехт. Именно поэтому тема моих родственников никогда особо не поднималась в семье, с Иеном – тем более! Я точно этот вопрос с ним не поднимала, отец… будучи умным политиком, вряд ли он когда-либо откровенничал с Лаутерами.