— Пожалуйста.
Она села в машину о американскими гостями. Мамин, не знавший по-английски ни одного слова, кроме «гуд бай», устроился на второй машине с представителем облисполкома Савельевым и Захаровым и считал свое положение наиболее выгодным: о чем бы он с иностранцами говорил? Да и вообще, такие солидные американцы, вдруг он скажет что-нибудь не так или сделает не так? А вот с Савельевым и Захаровым — свободно и легко.
Машины тронулись.
— Значит, город и ближайший колхоз? — спросила Вера, быстро, как ей казалось, составив английскую фразу. Только первое слово она сказала по-русски.
Уорфилд ответил по-английски. О! Понимать живую разговорную речь американцев было гораздо труднее.
— Пожалуйста, повторите, — попросила Вера. — И не очень спешите.
Уорфилд в знак того, что он слушается, наклонил голову и повторил фразу. Вера поняла, что он согласен с ее предложением и вообще согласен следовать за ней куда угодно, доверяется ей.
Проехали уже несколько кварталов. Приготовившись, Вера начала:
— Ну вот… Здесь был древний русский город. В летописях он упоминается много раньше Москвы. Города сейчас нет. Он уничтожен не стихией, не случайно — преднамеренно, по плану. Специальный отряд гитлеровцев взрывал каменные дома, поджигал деревянные. Поэтому вы и видите пустыню. Но город будет.
— «Будет»… Конечно. Но где живут люди сейчас? — спросил Уорфилд.
— Лучше всего посмотреть самим, — посоветовала Вера. — Остановите машину. — Не успел Уорфилд помочь, как Вера выпрыгнула из нее. — Пройдемте в землянку. Они все одинаковы.
Она сама не думала, что так поступит. Но как рассказать американским гостям об условиях жизни наших людей? Посредством слов «коттедж», «сандвич», «макинтош», «виски»?
Вера по отлогому скату сбежала ко входу в землянку, постучала. Боясь поскользнуться, держась за Гейбла, медленно сошел Уорфилд.
Дверь открылась.
— Тетя Паша, гости, — сказала Вера.
Мистер Уорфилд согнулся, молодцевато нырнул в подземное жилище, за ним Гейбл, потом Вера.
— Гм, гм, — прокашлял Уорфилд, стоя полусогнутым и не зная, что делать. В руках он держал предусмотрительно снятую шляпу.
— Все преимущества на моей стороне, — сказал улыбаясь Гейбл, который хотя и доставал головой до потолка, но стоял свободно.
— Не на вашей стороне, а на стороне вашего роста, — поправил Уорфилд.
Услышав чужую речь, хозяйка растерянно посмотрела на гостей, которые ей поклонились, потом на Веру.
— Американцы, — сказала ей Вера.
— Садитесь, — предложила женщина и что-то стряхнула полотенцем с невидимых в полутьме табуреток. — Пожалуйста.
Гостей встретила с уважением, но без особого удивления — в этих невероятных землянках люди уже ничему не удивлялись.
Прежде чем сесть, Гейбл сказал, знакомя:
— Джек Уорфилд.
Уорфилд поклонился. Потом Гейбл представился сам.
— Сибирякова, — сказала женщина и осведомилась у Веры: — По-русски ни бельмеса или понимают что?
— Кое-что.
Женщина засуетилась. Конечно, надо было угостить, но чем? Напоить хотя бы чаем, но где его взять?
Вид жилища искренне опечалил Уорфилда. Он качал головой, и его усталые глаза выражали еще большую усталость. Гейбл — руки в карманы — безразлично рассматривал убогое жилище.
— Спросите у нее, где муж? — попросил Уорфилд Веру.
— Я и так знаю. Убит. Сын на фронте.
Женщина по взглядам, по выражению глаз повяла, о чем шел разговор.
— Угостить вас нечем, — сказала она. — Картошку и хлеб стыдно предложить. Ты им переведи, — попросила она Веру.
Уорфилд придвинулся к женщине и, положив руку ей на плечо, пытался и жестом, и словом успокоить гостеприимную хозяйку.
— Весь город живет так? — спросил Гейбл.
— Почти весь, — ответила Вера. — Увидите еще сараи, несколько домов.
Женщина задумалась. Что-то решив, смущаясь, что прямо обращается к гостю, спросила Уорфилда:
— У нас говорят о втором фронте… Говорят, что непременно будет и об этом с вашим президентом договорились. Ну, а как же так? До сих пор ведь нету!
Она виновато посмотрела на Веру: правильно ли поступает? Можно ли с ними так? Вера кивнула ей и с особым удовольствием перевела.
— Второй фронт… — произнес Уорфилд. — У вас еще поют песню: «Англичанин-мудрец, чтоб работе помочь, изобрел за машиной машину…» Воевать можно не только людьми, хотя и наши люди тоже воюют.