- Опохмелить тебя "водой инквизитора", или - сам всё расскажешь? - спросил серьезно, но без угрозы, Генрих, глядя допрашиваемому прямо глаза в глаза.
- Не надо... Сам расскажу, - подавленно пообещал тот.
- Надень на него детектор, - попросил Генрих Шнобеля, протянув ему бляху-медальон, который Шнобель сразу же нацепил пленнику прямо на лоб.
Матовая поверхность детектора подёрнулась рябью, затем по нему заплясали синие искры.
- Будешь врать - детектор раскалится. Когда замигает красным, - сообщил Генрих.
- Я знаю, - глухо ответил парень.
- Как тебя зовут?
- Гондурас, - ответил тот. - Если вам это действительно интересно.
- Давно ты работаешь на Золотусского? - спросил Генрих.
- С рождения.
- Как это? - детектор показывал, что говорящий не врал.
- Ладно. Давайте, я буду излагать подробно. А то, просто выскажусь неудачно - а эту дрянь зашкалит, - скосив глаза вверх, сказал Гондурас.
- У тебя в мозгах много чипов и нанопроцессоров? - спросил Генрих.
- Нет. У меня их нет. Иначе меня бы не взяли в штат в Городскую Думу. Там проверяют.
- Хорошо. Кто ты? С самого начала...
- Я - можно сказать, родственник Золотусского.
- Сын?
- Никак нет. Хотя...можно и так сказать. Если - фигурально... Он меня, в каком-то смысле, сотворил. А вернее, заказал. Я - его клон, выращенный в чреве суррогатной матери. Но я оказался не сильно на него похожим, даже внешне. И постоянно страдающим головными болями, а потому, менее приспособленным к политическим играм. Меньше, чем ему хотелось бы.
- Зачем он... Произвел подобный эксперимент?
- Да, официально тема клонов не афишируется и даже находится под негласным запретом. Но у него - бзик на клонах. Он хочет обессмертиться. И считает, что просто обязан оставить свой дубликат потомкам. Чтобы его преемник следил за порядком в городе. Золотусский считает, что без него эта задача не осуществима, и что он - уникален. И я был одним из его неудачных экспериментов в этой области. Хотя я и проник в Городскую Думу и осуществляю там проведение в жизнь необходимых ему мероприятий, но это всё - малая толика того, что бы ему хотелось от своего преемника. А уж мне, поверьте, как это всё в действительности надоело!
- Вы были единственным его клоном?
- Нет. Эксперимент со мной он поставил тридцать три года тому назад. А двадцать лет назад он решил усовершенствовать эксперимент... Считая, что его гениальные задатки не проявились во мне. Причем, из-за нахождения в теле суррогатной матери... Моей матери. Это дико звучит в наше время, но я её люблю. И она меня тоже. Это очень не понравилось Золотусскому. У неё... до меня не было детей. От природы, естественным путем, у неё их не могло бы быть. И... Да, не важно. Что вы ещё хотите знать?
Он явно нервничал. Шнобелю начинало казаться, что Генрих использует гипнотическую силу - или ещё какой прием, и что и без детектора у него Гондурас раскололся бы. Даже, не "раскололся"... Просто, ему почему-то захотелось выговориться.
- Мы хотим знать всё об экспериментах твоего отца, - мягким успокаивающим голосом, продолжая смотреть прямо в глаза испытуемого, сообщил Генрих.
- Он мне не отец. Скажем - моего донора. Он никогда не считал меня своим сыном.
- Хорошо. Вашего донора.
- Двадцать лет тому назад он решил поставить следующий эксперимент. Вырастить клона с помощью скоростного биовыращивания. Таких экспериментов над клоном человека кроме Золотусского не ставил ещё никто - во всяком случае, мне об этом ничего не известно. Золотусский попросил вырастить его клон в капсуле, помещенной в барокамеру, в которой созданы условия, приближенные к невесомости, а ту - поместить в криораствор. А потом, извлечь из криораствора и отключить барокамеру, открыть капсулу - и извлечь готовый клон-организм взрослого человека. Он хотел, чтобы ни одно внешнее воздействие не повлияло на будущий организм. Этот клон он намеревался затем подключить к обучающей компьютерной программе. Как бы, заправить ему мозги скоростным обучением.
Но клон, на который возлагались большие надежды Золотусского и на который были затрачены немалые средства, через пару минут после открытия капсулы умер, так и не приходя в сознание. И так и ничего не выяснилось о его ментальных способностях.
- А теперь чего хочет хозяин-барин?
- Откуда вы знаете, что он что-то планирует?
- Мы не знаем. Только догадываемся...
- Теперь... Он хочет повторить тот, предыдущий, эксперимент. Только, на этот раз ещё находящийся в капсуле клон подключить к компьютерной программе и записать на его мозг данные своей личности. Это можно произвести и без непосредственного касания клона программирующими устройствами, а помощью проецирующе-гипнотической связи. Золотусский будет снимать показания приборов со своего мозга и проецировать, перезаписывать их на клон, находящийся в капсуле. Всё программирование - скоростное, и займет около сорока минут. А затем... Он произведёт процесс рождения... То есть, пропустит через капсулу небольшой разряд электричества, после чего клон будет извлечен на свет. Я не знаю, когда и где это произойдет. Об этом он мне не сообщил. Откуда взял такую методику - тоже.
После допроса Гондураса, Брут вкатил горе-информатору дозу "морфеина" - препарата, вызывающего потерю памяти субъектом о том, что происходило в последние несколько дней его жизни. Во всяком случае, на довольно долгий срок.
После чего, он собирался отвезти несчастного в центр города и там выпустить.
- Мне... немного жаль этого парня. Где-то как-то я ему даже сочувствую, - тихо сказал Генрих Шнобелю, когда они садились в машину.
- Да. Жаль бедолагу, - согласился тот.
- А я и не знал, что скоростное биовыращивание придумали уже после Общей Смерти, - сказал Шнобель, меняя тему. - Узнал недавно. От монахов.
Тем временем, машина плавно и стремительно мчалась в сторону той окраины города, где находился монастырь. За стеклами по-прежнему была ночь.
- Не удивительно. История десятки раз переосмысливалась с тех пор, и не в одном учебнике не отыскать правду. Только в информационных полях, созданных некогда хакерами... Информполя фильтруют дезу.
А ситуация такова, что до Общей Смерти Тайное Мировое Правительство "давало установку" на сокращение численности населения... Вопрос, что делать в ситуации стремительно сокращающихся ресурсов, они решали таким образом. Но эта установка никак не действовала... Всеобщему пространству, природе, жизни требовалось время, чтобы запущенное в их недра сработало. И активировался заданный процесс только тогда, когда в этом не было необходимости. После Общей Смерти, войн и эпидемий. Вот тогда-то механизм, наконец-то, запустился: никому не хотелось рожать, не желали иметь детей... Желанное Тайным Мировым Правительством вошло в силу, когда не стало ни этого правительства, ни всеобщего пространства, ни необходимости в уменьшении количества жителей планеты. Он и сейчас, этот запущенный механизм, по-прежнему "в работе", на всей территории планеты, разделенной на зоны... Хотя и проявляется по-разному.
От повсеместных жёстких установок общества многие искали спасение в семье, и потому правящие стремились уничтожать счастливые семьи. И налогом на право иметь ребёнка, и финансовыми мерами, и с помощью псевдоэзотерических и псевдодуховных организаций, в действительности занимавшихся контролем жизненного и ментального пространства. Самые известные программы этих организаций - это гедонизм-апофигизм, с одной стороны, и духовная кастрация Абсолютом -- с другой.
- Это - как? Ничего на эту тему мне не попадалось, - заинтересовался Шнобель.
- Гедонизм-апофигизм - это установка, согласно которой человек должен постоянно стремиться к самореализации посредством заведения множества друзей и подруг, к удовольствию, комфортной нише в обществе... Утверждали, что только это и способно сделать его состоявшейся личностью. При этом предписывалось непременно начхать на любые обязательства, нормы морали и нравственности. Как на патриархальные пережитки. И провозглашалось непременное стремление к наибольшему количеству новых удовольствий и их постоянной смене. Секс, еда, самовосхваление и комфорт при этом практически обожествлялись, - пояснил Генрих.