- Счастья вам в личной жизни! - отчеканил Шнобель тётке, сматывая веревку. И - послал ей небрежный воздушный поцелуй. Затем, прямо с наспех смотанной веревкой в руке, устремился вперёд.
- Кем ты меня ей представил? - спросил он у врана чуть погодя. - Ты ж наведенку, никак, сотворил?
- Штык Феогнидом Соломоновичем! - весело каркнул вран. - Он улетел, но обещал вернуться... Сойдет за пр-редвыборную прогр-рамму.
Шнобель петлял, запутываясь сам в переулках и улочках. То спускался в "низовку", то вновь поднимался поближе к центру, к огромным коробкам многоэтажек новочеркасского района.
Приближаясь к Собору, Шнобель вдруг на фоне начинающего сереть неба увидел второе солнце, подернутое дымкой... А также, странные очертания звезд, не свойственных для этого времени суток, и слишком густо натыканных. И надпись бегущей строкой: бегущей прямо по небу... Тёмными буквами, на незнакомом наречии...
Идущий впереди прохожий, прогуливавший бульдога, остановился, тоже глядя в небо. Его пёс с испугу сел на задницу, и, несмотря на последовавшие потуги мужчины, который дергал его за ошейник и желал вернуть его в стоячее положение, никак не поддавался уговорам.
- Ну, Рекс! Пошли домой, ну, скорей! - уговаривал хозяин собаку.
Пёс, глядя на второе, мутное, солнце, вдруг громко, безнадёжно завыл.
- Тараканов, гад, р-развлекается! Хочет, видимо, устр-роить небольшой Армагеддон. Чтобы голосование прошло в спешке, и не до того людям было. И быстренько вновь все переизбрали Феогнида. После этого, он, возможно, решит ввести в городе комендантский час, - прокомментировал вран, когда Пещерник двинул дальше.
- Но Армагеддон и конец света, насколько я знаю, уже были! - возмутился Шнобель.
- История иногда повторяется. Вспомни Екклесиаста! - ответил вран. - И конец света так же пер-рманентен, как и всё остальное! "Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем... Нет памяти о пр-режнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, котор-рые будут после!"
- Наверное, Екклесиаст был старым, мудрым вороном. Уж не одним ли из твоих братьев? Хорошо звучит пророчество из твоего клюва, - засмеялся Шнобель.
- Кто знает, кем он был, - нахохлился Тенгу. - И кого слушал.
- Н-да, предсказания, конечно, впечатляют. Стимулируют, так сказать, народ. Привносят в жизнь драйва, чтобы хоть немного взмутить затхлость... Интересно, как Тараканов устраивает подобную иллюминацию? Это - голографическое изображение?
- Нет, хотя - по сути, без разницы, ведь очень похоже. А технически - шир-роко р-распыляются облака тумана, и на них пр-роецируется заданное изобр-ражение. Искусственный мир-раж.
- И - что, это видно по всему городу?
- Нет. Думаю, что только в новочер-ркасском районе. И, быть может, еще в Батайском сотворят что-то подобное.. В самых бандитских р-районах Ростова. Лично я сам - именно так бы и сделал.
- Ты меня пугаешь, вранчик. Ты - что, бывал правителем? Или - хотел бы быть?
Вран хрипло закашлялся - это он так смеялся. Потом сказал:
- Нет. Но я не первый век живу на свете. Изучил подобных правителей. За всю земную истор-рию у них одинаковые методы: устр-рашения, принуждения... Желание покор-рности народа.
- Как ты думаешь, теперь - пора к Собору, или ещё прогуляемся? За нами нет слежки?
- Кр-рутанись ещё вокр-руг универ-рмага... Последним заходом. Там - много нар-роду. Может - купи что из одёжки. А я -- провер-рю, нет ли "хвоста".
Обходя универмаг, Шнобель прошёл мимо аквапарка "Агуша", в котором обычно плавали в бассейне рыбки и купались малыши.
Через забор-сетку было видно, что рыбок брюхом вверх вынесло на берег, и они подохли и валялись на песочке. Но малыши к ним, по-видимому, привыкли и спокойно проходили мимо и плескались в водичке, а мамы сидели под тентами и листали журналы мод.
Около универмага били фонтаны. Но не такие, как обычно. А с кроваво-красной подсветкой. На фоне двух солнц и среди начавших падать "звёзд" они смотрелись великолепно. У профессора был свой зловещий изощренный вкус.
В универмаге Шнобель приобрел себе парик и чёрный короткий плащ, с солнцезащитным эффектом. Он надел его поверх жилетки и стал теперь похож на бэтмена. Выйдя снова на улицу, он купил в киоске солнцезащитные очки.
- Сменил пр-рикид? - спросил вран, уже на улице.
- Ага. Чтобы не отслеживали по камерам...
Он прошёл мимо фонтанов и двинул по аллее. Там, на многочисленных памятниках - бюстах сидели вороны. Самые обыкновенные. Неожиданно, приметив на плече Шнобеля неприметного людям врана, они группкой сорвались с мест и устремились вслед за ними. Не нападали, но сильно каркали и не отставали.
По аллее от бордюра к бордюру метался седовласый высокий человек с тростью и книгой, одетый в черный костюм и белую рубашку, и призывал всех прохожих срочно покаяться... Так как грядет наступление Судного Дня. При этом он старался как можно плотнее подойти к собеседнику, заглянуть в его глаза, устремив к нему как можно ближе своё худое лицо с заострёнными скулами... И, возможно, одновременно обшарить карманы.
Шнобель пулей пронесся мимо, лавируя между прохожими и спасаясь от ворон. Он поспешил к уже видневшемуся отсюда Собору.
Голографическое изображение Христа над Собором слегка подёрнулось рябью. На плите памятника Голубю, в смысле, памятника Примирения, сидел толстый серый котяра, хряпающий здоровенную, в половину его размера, крысу. Откуда-то к паперти Собора набежала целая толпа нищих и незжей. Они приставали к прохожим. Налетели и на Шнобеля, вцепились в его одежду -- и в результате, пришлось оставить им на растерзание новый плащ.
Наконец, прошмыгнув мимо толпы молящихся перед центральным входом, сейчас открытым, Шнобель завернул за Собор. Проскользнул в боковую дверь и отыскал внутри Амвросия. Амвросий был болен и сипло кашлял. Он сам не смог, но попросил Петрония проводить Шнобеля к тайному проходу. И Шнобель, наконец, нырнул в знакомый уже лаз.
Глава 11. Обыск.
Он брел и брел подземельем... Без особых неожиданностей. Но на подходе к монастырю Шнобель насторожился. Интуиция его не подвела: приблизившись, он, освещая себе дорогу фонариком, увидел впереди широкую полосу света: гораздо ближе, чем находилась келья отца Даниила.
- Не понтуйся! Это - наши! Там, впер-реди! Но - что-то случилось. Навер-рное, сегодня нагр-рянули "сер-рые" в монастыр-рь, - прокаркал вран.
Шнобель пошел дальше, и вышел в широкий освещённый проход. На земле стояла тетраэдрическая лампа-переноска, освещающая ответвление пещеры размером с большую комнату. Непривычно смотрелись стоявшие тут три компьютера, рядом со сталактитами и сталагмитами. Рядом с ними, на небольшом коврике, сидел Генрих. Тут же, в углу, поставив образа на растущие снизу обломанные каменные сосульки, молились два монашка.
Генрих полуобернулся; он тут же уставился во тьму проема, в котором показался Пещерник.
- Привет, Шнобель! Как я рад тебя видеть! Тебя, вран, тоже. Как дела? - Генрих поднялся и пошел им навстречу.
- Потом р-расскажем. Вкр-радце: живы, - отвечал вран.
- Привет, Генрих! Что произошло? - спросил Пещерник, приближаясь. Он остановил Генриха, увлек его обратно. Хакер снова присел на коврик, а Шнобель примостился рядом, на корточках.
- Обыск, серые, - коротко ответил Генрих. - Мы были предупреждены одним из торговцев, по просьбе дяди Оси следившего за нашим монастырем с крыши своего особняка. Этот особняк - здесь недалеко, на окраине. Он сказал, что будет проводиться облава на подозрительных лиц... Тех, кто, по вычислениям Тараканова, экранируется от купола над городом - так или иначе. В списки неблагонадежных попали местные торговцы и монастырь. Предвыборная истерия, которую запланировал Тараканов в этом районе, прошла не столь масштабно, как ему хотелось бы. Многие люди не паниковали и не призывали Феогнида "помочь", не бились в истерике... Просто затворились в домах. Потому, Тараканов решил провести небольшую зачистку. Руками союзников - серых...