- Комиссар Антонов! - обратился Барабашка. - Я знаю текст "Марсельезы"! Только мелодию на гитаре подберу - и заряжу там, на площади перед Пирамидой!
Петров улыбнулся.
- Хочешь сказать - на серьёз меня больно пробило? Революционера из себя корчу? Или - проверка на адекватность? Победим - перестану командовать. А пока - переходишь в мое подчинение! Должен же кто-нибудь...
- Я понял, Антонов! Барабашка - отныне твой друг! Перехожу в полное твое подчинение.
- Как зовут Королеву? - спросил в этот момент у него Шнобель.
- Лиза, - ответил он, чуть замолчав грустно. - Её зовут Лиза.
- Берешь Лизу - и всех раненных - на себя. Следи за доставкой их к парку, и чтобы - не всех скопом. Про одного, если полисы заприметят, еще можно лапши наварить, а про целую палату на прогулке...
- Понял. Ох, и много же у меня Начальников. Давно, кстати говоря, не было. Вот потому я вас пока и люблю! - хихикнул Барабашка. - Будь спок, Шноб, - уже более серьезно добавил он. - Проверю, чтобы всех до одного, всех больных и раненных, вывезли отсюда.
- В Батайский район, - уточнил Пещерник.
- Угу.
- Эк, их проняло всех, - шепнул Шнобелю в сторонке Рольф. - Подействовал гипнокристалл, подействовал!
- А кто бы сомневался, - тоже тихо, ответил ему Пещерник.
Глава 5. Шнобель, Барабашка и Пёс.
Все экраны телексов на всех каналах в эти часы показывали одно и то же.
По мягкому ковру в здании мэрии, известном жителям Ростова, как "Торт", ступал новый мэр. Под аплодисменты слезливых дам, под треск видеокамер и хлопки пробок шампанского. И под гимн "Здравствуй, Город Солнца!" Лица приглашенных лизоблюдов и попс-див сохраняли умилённое выражение. Аплодисменты всех нынешних паразитов-приживал были на редкость искренними и радостными: они уже предчувствовали скорую коронацию - а за ней и шикарный стол, ломившийся от яств, вина и сладости на десерт, и свои памятные подарки в честь знаменательного события...
А в это время все близлежащие к "Торту" кварталы города были сплошь оцеплены отрядами полиции... В гипершлемах, с бластерами и дубинками. И никому из простых граждан нельзя было появляться здесь, на близлежащих улицах. Мэр города ехал, сопровождаемый эскортом из литл-бусов класса "сфера", по девственно пустым улицам, без сопровождения овациями и криками приветствий.
Даже проезжая по этим пустынным, безлюдным улицам, он всё равно боялся. Он знал о том, что происходило вчера. О том, что стало неожиданностью для всех властей города...
"Началось, - думал мэр. Что это - лишь начало, было ясно даже ему, никогда не интересовавшемуся мнением народа о своем правлении. - Сколько лет - нет, десятилетий - город не потрясали политические лозунги... Последняя буча, помнится, была лет сорок тому назад. Информация о ней пылится под грифом "секретно". Оппозицию тогда задавили. И загнали, как крыс, в подполье. Вместе с ошивавшимися там вечно наркоманами и преступниками, ставшими на "Дорогу", их загнали в подземелье... А позже, и вход туда заложили. И уничтожили все их документы, этих оппозиционеров. Будто и не было этих людей никогда".
Ступая по красно-желтому ковру в шахматную клеточку, проваливаясь в его глубокий ворс, открывая Золотые Врата, чувствуя положенную на свою голову корону, пожимая руки приветствовавших его гостей и принимая поздравления с кислой ухмылкой - всё время он, не переставая, продолжал затравленно вспоминать о беспорядках на улицах.
"Я плохо что-то себя чувствую сегодня, - думал мэр. - И сердце пошаливает, и нервы. Вечером надо вызвать Профессора и Лилойю с успокаивающим массажем. Моя работа становится небезопасной, того и гляди, пырнет какой-нибудь отъявленный революционер из молодых. Артисты все они. Продажные шкуры... Кто их заказал? Кому они служат? Все политики - лишь куклы. Кто кукловод нынешних демонстрантов? Народ ведь в городе тих и безвреден. Мне об этом всегда сообщали средства массовой информации, проводившие тесты. Значит, есть тайный враг, финансирующий предприятие", - от волнения и жары нос мэра покрылся испариной.
- Феогнид Соломонович! Вам плохо? - подскочил к нему из первых рядов Гондурас, всегда бывший на побегушках.
- Здесь душно. Включите ещё дополнительные кондиционеры.
- И кондиционеры, и фибры работают на полную мощь.
- Тогда...Поменьше выступлений, и скорее в банкетный зал... Где я бы мог, наконец, присесть!
- Хорошо, Феогнид Соломонович! Я шепну ведущим.
А возле Пирамиды уже бушевала толпа. Ликующая от того, что в городе нашлись, наконец, лидеры. И можно было теперь опереться на плечо соседа и сказать ему всю ту наболевшую правду, что копилась годами... Что всегда отягощала сердце.
Люди смеялись и плакали, пели и обсуждали политику, скандировали громко: "Свободу заключенным в КПЗ, свободу Отцу Даниилу!"
Гипнокристалл на самый верх Пирамиды, ящерицей просочившись мимо столоначальников, охраны каждого из её ярусов, водрузил лично Рольф.
- Мы тоже умеем играть в эту игру! - подмигнул он Шнобелю. Который увидал Рольфа снова в толпе. После того, как тот уходил "на дело"... И, приблизившись, словно задал ему безмолвный вопрос.
- Всё получилось! Порядок, - ответил на этот не высказанный вопрос Рольф.
Основные силы полиции были брошены в эти часы только на защиту мэрии и оцепление окружающего района. А люди Золотусского пока не подключились, так как их шеф был в обиде на Тараканова и не чинил демонстрантам препятствий. Он даже не против был бы отдать им в руки правительство: Феогнида Соломоновича. Который находился под попечительством его теперешнего врага... И выйти на сцену действий после: взять власть в свои руки, назначить своего ставленника, и расправиться и с "беспорядками", и с демонстрантами, наведя свой "порядок". Новый порядок.
"Ничего, эти от меня потом никуда не денутся. Всех сотру. В свое время", - возможно, думал руководитель серых.
Тем временем, толпа всё прибывала, и постепенно становилась реальной силой, напоминая о тех временах в прошлом, когда люди на этой земле могли выражать свое недовольство правительством, только окружая что-либо "живым кольцом". Иной управы здесь обычно не предоставлялось...
Всегда далека от народа тоталитарная власть... А страна с такой властью - та самая "рыба", что "гниёт с головы"... И только когда метастазы этой головы полностью парализовали еле живое тело, вспыхнул бунт. Конечно же, "бессмысленный, кровавый и беспощадный". А какая ему была альтернатива? Продолжать медленно агонизировать до полного издыхания? Каковой была альтернатива для собравшихся здесь людей? Жить в постоянном страхе, в нищете, ненавидя друг друга, вырывая у окружающих жалкие крохи пропитания, заживо сгнивая телом и душой?
Критическая масса толпы уже снесла защёлку, после которой не было возврата, а есть только движение к свету: всё равно, реальному ли, воображаемому... Уже было всё равно, что будет с личной репутацией, карьерой... Даже с телом, потому что - в противном случае, уж точно, не будет ничего. Только серое бессмысленное существование в общем загоне, где правила игры с каждым днём становятся всё идиотичнее...
- К свету! - воззвал кто-то в толпе.
- Товарищи! Единым потоком, соединяющим цепь от края до края, растянемся до КПЗ, что находится рядом с Ростовским Собором... Мы требуем освободить невинно пострадавших от репрессий! - взяв рупор, провозгласил в толпе неподалеку от Шнобеля кто-то из хакеров.
- Свободу гражданам города! Нет закулисной политике и стяжательству! Открытое решение всех вопросов дня! - донёсся издали голос следующего активиста.
Вскоре тюрьма была взята. Отец Даниил и другие заключённые были освобождены и встречены цветами и аплодисментами. Немногочисленные и растерянные полицейские этого района города, не получившие никаких указаний на этот счет от начальства и не знавшие, как себя вести в случае движения в эту сторону многотысячной толпы, были просто сметены ею, а некоторые выбросили каски и влились в ряды народа. С ними начали брататься и "фоткаться" простые граждане, оказавшиеся поблизости.