Танец змей
Танцы, которые принесли с собой на Кубу черные рабы, были нескольких типов. Но первоначально все они более или менее непосредственно были связаны с религией. Танцы были средством для выражения религиозных представлений афрокубинцев.
Первую большую группу ритуальных танцев представляли очень древние обрядовые танцы, инсценировавшие охоту на каймана или убийство змеи. Они устраивались, как правило, один раз в год, в точно установленный день — 6 января, в «период великого очищения», когда «изгоняются злые духи». Доныне это имитированное ритуальное убиение змей танцуют члены одной из конголезских (бантуских) групп на Кубе — известные майомбе. Величайший из афрокубинских поэтов Николас Гильен услышал и записал танцевальную песню, которую майомбе произносят, когда в танце убивают змею…
Майомбе — бомбе — майомбе!
Майомбе — бомбе — майомбе!
Майомбе — бомбе — майомбе!
Сенсемайа, змея ползет,
Сенсемайа.
Сенсемайа, у змеи глаза,
Сенсемайа.
Сенсемайа, у змеи язык,
Сенсемайа.
Когда змея пойдет, уже шипеть не может.
Когда змея пойдет, уже не может лезть,
Змея уже не может бегать,
Змея уже не может есть!
Когда змея пойдет, уже не может видеть,
Когда змея пойдет, уже не может пить,
Змея уже кусать, не может,
Уже не носит смерть!
Майомбе — бомбе — майомбе!
Сенсемайа, змея ползла…
Майомбе — бомбе — майомбе!
Сенсемайа, змея уже лежит…
Майомбе — бомбе — майомбе!
Сенсемайа, не движется она…
Майомбе — бомбе — майомбе!
Сенсемайа, змеи уж нет!
Более известными, нежели «змеиным танец» майомбе, а также более красивыми, зажигательными, но и более сложными являются танцы, которые во время своих обрядов танцуют представители самой многочисленной афрокубинской группы — лукумийцы. С того дня, когда я впервые увидел в доме сантеро обряд в честь бога — короля Чанго, я посетил целый ряд лукумийских обрядов. В гаванском квартале Монте я увидел только танцы в честь Чанго и оришу Эллегуа. В Регле танцевали женщины в честь владычицы моря Йемайа. Однажды, однако, в здании другого из бывших гаванских кабильдо недалеко от пристани я заметил какую-то торжественную службу афрокубинцев. Это были обрядовые танцы лукуми — эйа аранла. От своих друзей я знаю, что эта ныне уже весьма редко танцуемая эйа аранла имеет точный, строго соблюдаемый танцевальный порядок. Она состоит из восемнадцати танцев. Первый призывает бога Эллегуа, который охраняет дом и дороги; второй танец посвящается богу — Огун, владыке гор, железа и металлических инструментов; третий — Огоси, афрокубинской Диане, богине охоты; четвертый-Око, хранителю полей, владыке сельскохозяйственных работ; пятый — Инле — богине рыбной ловли; шестой — Бабалу Айе — господину проказы и черной оспы; седьмой- Обатала — создателю мира; восьмой Дада; девятый — Огге; десятая принадлежит Аргайю, богу-гиганту рек и саванн; одиннадцатый — богам детей, близнецам Ибейис; двенадцатый — снова Чанго; тринадцатый — оришу Оба; четырнадцатый — посвящена покинутой Йеггуа; пятнадцатый — семицветной Ойа, справедливой и карающей, вспыльчивой и зажигательной; шестнадцатый — снова для Йемайа; семнадцатый посвящен Афродите афрокубинцев- Огун, сладкой и полной любви, и, наконец, восемнадцатый — для богини тех, которые богам служат и с богами беседуют, могущественной Орунлу.
Красивейший и наиболее обширный цикл танцев негров Нового Света — эйа аранла — символически кончается танцем — разговором между богами и их земными слугами, предсказателями, гадальщиками, священниками и жрецами лукумийцев. В этом завершающем танце как бы вдруг кончается прочное единство всех, и негр возвращается в мир, в котором есть уже границы, границы между божественным и земным, между благородным и простым, между богатым и бедным.
Есть еще другие афрокубинские танцевальные торжества. На них я, правда, никогда не видел танца столь драматического, столь захватывающего, во время которого афрокубинец становится на мгновение сам божеством, как тогда у пристани при священном цикле эйа аранла. При эйа аранла играет, танцует и, наконец, в трансе живет в нем его афрокубинский бог. Но разве для негра танец не есть в первую очередь образ собственной души, зеркало собственной радости?
Времена рабовладельчества прошли, проходит и вера кубинских негров в богов, уходит в прошлое их удивительная афро-кубинская религия, которую некогда черный раб создал из старых африканских основ и поставил между собой и враждебным миром как своего рода китайскую стену, чтобы она его защитила.