Я верю, что живут. И хотел бы туда поэтому отправиться. Однако тучи войны, которые тогда во время карибского кризиса собирались над островом бородачей, естественно, воспрепятствовали мне осуществить это намерение.
Через неполных два года я вернулся на Кубу с той же целью. Вскоре после моего второго приезда в Гавану при поддержке Кубинской академии наук и Гаванского университета отправилась в горы восточной Кубы небольшая экспедиция. В дальнейшем я вернулся в восточные горы со следующей экспедицией снова, на сей раз в обществе чехословацких кинематографистов.
Если, следовательно, на Кубе еще сохранились индейцы, то мы должны искать их только в области, удовлетворяющей нескольким основным предпосылкам: она должна быть очень труднодоступна, должна была бы этим индейцам предоставить по возможности полную изоляцию и при том это должна быть область, археологический материал из которой доказывал бы, что там в предколумбовский период жили многочисленные индейские группы.
Искали мы и сведения об индейцах жимарронах, которые после конкисты ушли от смерти или пожизненного рабства в кубинские горы. И наконец, искали мы на Кубе такую область, которую современные исследователи не знали бы слишком хорошо.
Всем этим требованиям удовлетворяла на Кубе одна-единственная, хотя и обширная область — гористая внутриостровная часть восточной половины провинции Ориенте. Именно туда направились наши экспедиции. Надо заметить, что тогда в научных кругах за рубежом полагали, что вопросом существования потомков предколумбовских индейцев на Кубе за последние пятьдесят — сто лет вообще ни один исследователь не занимался. Непосредственно же на Кубе было распространено мнение, что местные индейцы уже давно вымерли и что, следовательно, нет смысла их искать.
Этот взгляд более или менее разделялся и в специальных трудах. Даже и самый известный, самый обширный американистский труд в мире — «Handbook of South American Indians»[5], который повествует об индейцах Антильских островов и континентальной Южной Америки, из 5000 (!) страниц текста посвящает индейцам послеколумбовского периода всего-навсего четверть страницы! В XIX веке, согласно этому справочнику, индейцы еще жили в нескольких местах Кубы. При этом последнее сообщение о кубинских индейцах в этом справочнике относится к 1900 году.
В провинции Ориенте я был пять раз. Во время первой поездки я посетил одно из мест, о котором американистский справочник говорит, что здесь еще во второй половине XIX века жили кубинские индейцы. Это место называется Эль Каней. Ныне Эль Каней является важнейшим центром выращивания тропических фруктов, главным образом ананасов.
Но об индейцах во всем ароматном Эль Каней и его окрестностях ни слуху ни духу.
Весь этот маленький раздельчик, который относится к послеколумбовским индейцам Кубы, опирается на сообщение доктора Стюарта Кьюлена — сотрудника «Музея наук и искусств штата Пенсильвания» в Филадельфии. В журнале музея доктор Кьюлен рассказывает о разных индейских группах, которые он посетил в основном именно в Канее. Гораздо важнее для меня, однако, показалась другая часть сообщения Кьюлена, в которой путешественник вспоминает о своем посещении города Баракоа. Местные сливки общества пригласили его на кофе в свой клуб. Кьюлен наверняка скучал, но не долго. Когда президент клуба «Унион» выяснил, какие специфические интересы имеет этот странный американец, он начал ему рассказывать. А теперь уже предоставим слово самому Кьюлену: «В Дос Брасос, примерно в 60 милях от Баракоа, живет 100 семей индейцев, которые носят фамилии Рохас и Рамирес и которыми правит вождь по имени Анкита. Он (господин Канья, президент клуба «Унион») узнал о них, когда курсировал во время минувшей войны по внутренним районам острова. Вождь индейцев подарил ему каменный топор. Эти индейцы говорят на старом испанском, однако очень плохо. Женятся исключительно между собой…»
Сведения президента клуба Стюарт Кьюлен проверить не мог. Во внутреннюю часть самой восточной области Кубы иностранец тогда не проник бы. Для нас, однако, сообщение Кьюлена было неоценимо. Данные звучали точно: в шестидесяти милях — это означает в шестидесяти милях к западу от Баракоа (к востоку, северу и югу от Баракоа расположено море) — жило 70 лет назад 100 семей индейцев, которые — и это было очень важно — женятся только между собой. Семьдесят лет — время небольшое, и мы имели право надеяться, что найдем здесь не только индейских мулатов, но и чистокровных индейцев! Из более поздних сообщений об индейцах восточнокубинских гор самым интересным является рассказ тогдашнего президента Кубинской академии наук доктора Антонио Нуньеса Хименеса. Еще почти мальчиком он предпринял экспедицию в восточные горы, целью которой было найти истоки реки Тоа. Когда мы готовились к поездке в провинцию Ориенте, то, естественно, изучали все немногочисленные описания внутренней части этой самой восточной части Кубы. Так попало нам в руки и почти неизвестное сообщение об экспедиции на реку Тоа, помещенное в окружной газете, выходившей в городке Мансанилья. Похоже, что после многих лет я был первым, кто в Национальной библиотеке имени Хосе Марти в Гаване заказал уже порядочно пропыленный годовой комплект этого издания за 1948 год. Я выписывал из него географические сведения, которые могли бы при случaе пригодиться для экспедиции, с интересом читал и рассказ о полных приключений поисках истоков реки Тоа. И дочитал до места, где описывалось, как экспедиция, идя на юг, дошла до горного хутора, который местные жители называли Бернардо. Там экспедиция хотела получить проводника, который провел бы ее через незнакомую сельву к Баракоа. Но едва члены экспедиции вошли в горное селение, их задержала группа местных жителей. А этими жителями Бернардо были индейцы! Нуньес Хименес называет их ятерас, или индейцы из Ятерас, по названию реки, которая протекает через эту область.