Одежда пропахла сыростью.
Души изъедены печалью.
(Любимая, мы еще потанцуем!)
Не смолкают пулеметы,
ведь им не понять причину
нашей радости.
(«…Примерно в 16.00
в четырех или пяти километрах
послышалась перестрелка…»)
Эта пышная зеленая ветка
и набухший цветочный бутон,
вся моя кровь взывают к тебе, свобода.
Пусть скорее наступит тот радостный час,
когда я смогу прижать тебя к своему сердцу…
Как люблю я тебя, дорогая свобода!
(«…Ровно в 7 мы снова отправились в путь…»)
Файад Хамис
Победа на Плая—Хирон
(набросок для кантаты)
Удар в спину
Спали города,
укрывшись одеялом фабричного дыма.
Спали поля под покровом росы.
Спали дети, нырнув в темноту.
И полночь
влажным теплом дышала в окна.
Многие люди, однако, не спали:
при свете лампы
одни из них гранили
твердыню новых идей,
призванных каждому дать труд и радость,
другие, сжимая в руках винтовки,
стояли на посту —
у заводской проходной,
у входа на ферму или
у самой границы, на морском берегу,
где над ними трепетали
звезды и листья.
И всюду на нашей Родине зрела любовь,
голубая и глубокая, как ночь:
любовь мужчины к женщине,
любовь к освобожденному труду,
непобедимая любовь к Отчизне.
Любовь и нежность — великая сила
нашей крови, нашего молота, нашей росы.
Но в это самое время
в наше чистое небо
по—воровски ворвались грязные космы взрывов
и предательский грохот динамита
заглушил мерный рокот заводов
и вместо распахнутых окон
выросли уродливые руины —
это смерть попыталась
проторить себе дорогу
по нашей земле,
по нашей воде, по нашему небу —
дорогу, по которой должны были ринуться
тяжелые бронетранспортеры смерти,
смерти, облаченной
в грязную униформу цвета хаки,
заморской смерти, лязгающей кровавыми
гусеницами,
выползшими из чужеземных фабрик страха.
Пришельцы
Они пришли не с цветами, не с улыбкой,
не затем они пришли, чтобы в наших домах
появились хлеб или музыка.
Не затем они пришли, чтобы сесть у порога
и дружески поговорить
о том, как прекрасны мир,
труд и любовь.
Нет, их руки не пахли жизнью.
Они пришли не затем,
чтобы складывать дома из кирпичей,
доить коров,
влажных от росы и звезд,
или рубить вековые стволы в чаще,
чтобы на их месте вырос поселок,
не затем они пришли,
чтобы научить нас читать книги
или вылечить наши израненные руки,
не затем, чтобы вместе с нами мечтать
о мире, который мы строим,
радуясь, наперекор трудностям.
Нет, их руки не пахли жизнью.
Они не принесли с собой голубей,
не принесли ни маиса, ни книг,
ни бочек с пальмовым маслом.
Их руки не умели держать
ни молотка, ни скрипки,
не было в руках у них надежды,
не было в руках у них любви,
не было в руках у них дружбы,
не было в руках у них радости,
не было в руках у них мира,
не было в руках у них жизни.
Ибо руки их пропахли смертью.
Явление смерти
Дрожать утесу и ручью —
свинцом перечеркнуло поле,
и вырвалась из жил на волю
кровь, окропившая зарю.
Как среди пальмовых стволов
белела тихая дорога!
Но вот трубач пропел тревогу,
и орудийный грянул рев.