– Не хотели внимания привлекать, – высказала свое мнение Юлия Карловна. – А жене того исчезнувшего мужика явно хоть какие-то деньги требовались. Содержать эту квартиру она не могла. Может, она к матери съехала?
– Задолженности по квартплате у них никогда не было. Ни у кого в нашем доме никогда не было. Я узнавала в ЖЭКе, – объявила Екатерина Афанасьевна. На нее в таком деле можно было положиться.
– Может, сдавала только за коммунальные платежи, – кивнула Юлия Карловна. – Если не продать. И жильца на такие хоромы найти сложно. Такое не снимают, а только покупают. Станкович для этой девушки, наверное, был находкой…
– Мы не знаем, кому принадлежит квартира, – напомнила Ольга.
– Я выясню в ЖЭКе, – объявила Екатерина Афанасьевна. – По крайней мере, на кого квитанции выписываются. И почему я раньше за этим не следила?! – сокрушалась бабка.
– И что нам это даст? – спросил Святослав. – Кто-нибудь помнит фамилию того исчезнувшего бизнесмена?
Дамы пожали плечами.
Внезапно в дверях комнаты появился Сева с встревоженным лицом.
– Что случилось? – спросили дамы и Святослав почти хором. Владимиру Викторовичу было не до них.
– Телефон звонит, – сообщил Сева.
– Где? Он у них в кухне, что ли, установлен?
– За дверью звонит, – сказал Сева.
Глава 8
Ольга, Юлия Карловна, Екатерина Афанасьевна и Святослав бросились вслед за Севой. Владимир Викторович остался. На кухне, требующей ремонта, но напичканной разной иностранной техникой (но далеко не самыми современными моделями), в отличие от квартиры этажом выше, Сева показал на стену, где располагалась дверь черного хода. Такая же дверь имелась и в квартире на пятом этаже, и на чердаке. Правда, на чердаке ее заложили тогда же, когда закладывали вход с улицы. Обвал случился между вторым и третьим этажами, и с пятого выход на черную лестницу имелся, только, зная об обвале и ненадежности лестницы, жильцы коммуналки своим здоровьем и жизнями не рисковали. Дверь стояла запертой (на всякий случай), и ею давно никто не пользовался. Здесь дверь была завешана портьерой – такой же, как висели на двух кухонных окнах.
– У нас вид лучше, – сказал Святослав, подходя к окну, за которым, правда, уже была ночь. – Тут просматривается только небольшой кусок неба, хотя и четвертый этаж. Представляю, что ниже делается. И к нам никто не заглянет, если только на крышу заберется, а тут, если не зашторивать, соседи будут знать все о твоей жизни.
– И что из своей жизни ты хочешь скрыть? – посмотрела на великовозрастного сына Юлия Карловна. – Может, наоборот, привлек бы чье-то внимание.
Юлия Карловна подошла к окну и посмотрела на окна дома напротив. Она постоянно носила очки в тонкой оправе и в них вдаль (хотя про окна соседнего дома нельзя было сказать, что они находятся вдали) видела прекрасно, и бинокль ей не требовался. Екатерина Афанасьевна вообще отличалась поразительными для своего возраста зрением и, в особенности, слухом, так что тоже прильнула к окну, вглядываясь в ночь. Святослав, как и мать, носил очки, только массивные и некрасивые, но в них видел хорошо, Ольга пока не надела очки для чтения и тоже могла рассмотреть окна в доме напротив.
Все окна напротив были наглухо зашторены. В двух в щелочки пробивался электрический свет. Никакие двигающиеся силуэты не появлялись. Вообще даже примерно было не определить, что там происходит. В других окнах, которые можно было рассмотреть с кухни четвертого этажа, свет не горел вообще.
– Надо бы тут занавеску задернуть, – откашлялся Сева.
– Разумно, – кивнула Юлия Карловна и сделала это.
Телефон больше не звонил.
– Ты уверен, что звонил за дверью? – уточнила Екатерина Афанасьевна.
Сева кивнул. Екатерина Афанасьевна отдернула портьеру, опустила руку на ручку двери (через передник), но дверь не поддалась. Пришлось звать Владимира Викторовича с инструментом. Он справился очень быстро, но не заинтересовался и вернулся к пыльной мебели и сумкам, которые привлекали его гораздо больше.
Сева сказал, что пойдет первым. Мало ли… В общем, он, как мужчина, собирался брать удар на себя.
– Но бомба-то навряд ли, – сказала Юлия Карловна.
– Ты серьезно? – посмотрел на нее сын.
– Знаешь ли, я уже ничему не удивлюсь после всех этих странностей, которые произошли в нашем доме и около него за последнее время.
– Здесь женская сумочка, – сказал Сева.
На лестнице свет не горел, окна отсутствовали, лестница уходила вниз и вверх во тьму. Свет из кухни падал только на небольшую площадку. На ней и лежала сумочка.
– Надо сюда вернуться с фонариком, – объявила Екатерина Афанасьевна. – Святик, сынок, сбегай наверх. У меня в кухонном столе, в верхнем правом ящике лежит фонарик.