– Как думаешь, у нас будет мальчик или девочка?
– Ну, – протягивает Дима, – кто бы ни был будет замечательно. Но я бы хотел мальчика. Знаешь, такого озорного пацанёнка, который будет бегать, шуметь и шутить.
– А как бы ты его назвал?
– Максим, наверное. Круто звучит.
– А мне вот Александр нравится. Очень благородно и красиво.
– А если мы прогадали и у нас родится маленькая леди? – смеётся Дима и слегка щекочет любимую.
– Ну, тогда Снежана. Прекрасное имя.
– Яна тебе то есть не нравится?
– Я такого не говорила, да и тем более рано об этом думать!
– Потом думать будет некогда: сейчас решаем и никак иначе.
– Дима, ну!
Так до ночи. Потом им надоедает спорить и они засыпают. На следующий день Дима уведомляет всех о событии: и давно забытого отца, и хронически уставшую мать, и даже отпрашивается рассказать о подобном друзьям. Однако у них он выпивает лишь по поводу и долго не задерживается: ближе к ночи он моментом идёт домой. Там его встречает Оля и они, ещё немного повеселившись, ложатся спать. На утро Дима убегает на работу.
И вплоть до рождения все придерживаются одинакового графика. После появления ребёнка, которого они всё-таки решили назвать Максимом, наступают трудные денёчки, и Оля жалобно молит помочь с малышом. Сама она не справляется и даже сил на убеждения себя в том, что всё оно закончится нет. Оля только и мечтает о небольшом отдыхе. Дима же сдаётся. Спустя 2 недели он сбегает к друзьям, накидывая фраз, мол, скоро вернётся. Обещания эти словно песок: какие угодно, ну уж точно не надёжные. И чем дальше убегает время, тем дальше бежит Дима. Вскоре его обещания прекращаются и он открыто говорит, что ребёнок ему этот и не нужен.
– Дима, – шипит Оля, – я не могу воспитывать ребёнка одна!
Беседа ведётся опосредовано. Дима больше не видит смысла жить с Олей и шумным ребёнком, который почти круглосуточно голосит. Телефон перебивается тембром и белым шумом. У Оли не было средств заменить смартфон, который случайно упал в воду, на новый. Это потом, обещается.
– Так, а для чего ребёнку мать?
– По-твоему ребёнку отец тогда не нужен?
– Я когда от него отдохну, тогда и приеду.
– Ребёнок не тот, от кого можно отдыхать, Дим!
– Я тебе сказал!
И гудки. Оля злится на такого никудышного отца и решает, что такой мужчина в доме не нужен. Она даже мирится с мыслью, что воспитает ребёнка одна. Но стоит маленькому Максиму проснуться, как мать сомневается в своих же убеждениях, и всерьёз думает о возможности отдохнуть. Однако не сейчас. Пока нужно успокоить крикуна, а после думать о подобном. Но шум действует на нервы. Оля решает, что поставит и свои условия. Пишет сообщение: «Тогда можешь не приходить домой. Ты всё равно притянешься после 10 вечера. А я отныне буду в это время двери закрывать на все замки». Затем она отключает уведомления и продолжает жить…
ГЛАВА 2. НАСТЯ
– Ого! – восклицает яркая блондинка. – Тут места́ и для нас остались!
Она смело поднимает сумки вверх и мелкими шажками двигается к тем двум креслам, почти в самом конце салона маршрутки. Сидения выглядят скромно и мелко по сравнению с тем грузом, который она держит в руках. Без сомнений, если можно измерять людей в размере сумки, то эта блондинка не смогла бы сравняться с целыми двумя – настолько они неуместно огромны.
– Я-то думала, что нам и метра не выделится! – радуется она.
Все свои громкие фразы девушка адресовывает симпатичному парню позади, который несет не менее внушительные чемоданы. Кажется, они даже тяжелее, чем у девушки, в полутора раза.
– Ага.
Тут же девушка двигается вперёд, собирая все свои силы в милых ладошках. Она маленькими шажками топает среди пассажирских мест, вынужденно толкая багажом всех вокруг. Каждый сидящий у прохода человек одарён честью столкнуться с этими проклятыми чемоданами. И за это каждый из них благодарит девушку недовольным взглядом, а некоторые, особенно злые, пытаются упрекнуть в невежливом поведении. Та это и вовсе не воспринимает. Счастье, что длится это недолго, ведь спустя минуту она уже у желанного места и с радостью садится на него, выдав шумное: «Ох!» Паренёк следом, только без голоса.
И стоит парочке найти удобную позу и засесть в телефоны, как всем вокруг становится неинтересно кто они такие и что здесь делают. Хотя одна девушка позади все же может задержать на них взгляд дольше остальных. Но это не было аномально долго: всего лишь на пару секунд её внимательные глаза смотрят на шумных товарищей. После она занимается своим делом. И первое, что она решает: притягивает большой палец левой руки к губам, ухватывается за край ногтя зубами и откусывает его кусочек, и только потом отворачивается к окну. За ним пейзажи маленького города: серые пятиэтажки и обычные природные массивы, представляющие из себя парочку рослых дубов и небольшие кустики через одного. Пейзаж не может в таком составе порадовать глаз человека необычностью, но всегда успешно занимает время. Особенно девушке нравится оглядывать людей, безмятежно идущих куда-то. Это всякий раз интересней, чем глядеть на одинаковые постройки. Во время этого она успевает съесть всю белую часть ногтя, проглотив те маленькие кусочки, которые она отрывает так ювелирно, как никогда об этом думать не приходится. Дальше идёт прозрачная часть, неприятная. При попытке убрать хоть миллиметр, её палец начинает остро побаливать. От этого ощущения девушка и замечает чем занимается. Переводит взгляд на искусанную пластину и тут же отнимает её прочь от губ, выплюнув кусок ногтя изо рта. Тогда она по-старому отворачивается к окну, но теперь убирает левую руку под правую, плотно прижав ту, что снизу. И лишь после этого она позволяет себе отвлечь мысли на пейзажи вновь.