– Утром осмотрю жилище своего дружка, – сказал студент, отправляясь к креслу собирать книги. – Третья картина от камина. Надо не забыть. – Он стал одну за другой поднимать книги, комментируя их названия. – «Конические сечения» его не проняли. «Циклоидальные колебания функций» тоже. И «Фундаментальные принципы», и «Кватернионы», и «Термодинамика». Интересно, чем же я в него попал?
Малькольмсон подобрал книгу, посмотрел на обложку и обомлел. Лицо его сделалось бледным, как полотно. Поежившись, он растерянно посмотрел по сторонам и пробормотал:
– Библия, которую дала мне мать! Какое странное совпадение.
Потом он снова принялся за работу, а крысы в стенах возобновили обычную возню. Впрочем, они не беспокоили его, наоборот, теперь в их обществе ему было даже как-то уютнее. Вот только сконцентрироваться на задаче никак не удавалось, и после нескольких безуспешных попыток снова взяться за тему, изучение которой было прервано появлением гигантской крысы, он отчаялся и отправился в кровать. В этот миг через восточное окно в комнату проник первый луч восходящего солнца.
Спал он глубоким, но беспокойным сном, полным сновидений, и когда поздно утром миссис Демпстер разбудила его, он проснулся в скверном расположении духа и даже несколько минут никак не мог сообразить, где находится. Первые же его слова, обращенные к служанке, весьма удивили ее:
– Миссис Демпстер, я бы хотел, чтобы, когда я сегодня пойду на прогулку, вы взяли лестницу и вытерли пыль или вымыли эти картины… особенно третью от камина… Мне бы хотелось знать, что на них изображено.
Позже, когда Малькольмсон гулял с книгами в тенистой аллее, к нему вернулось вчерашнее приподнятое настроение, чему немало способствовали яркое солнце и хорошая погода. К тому же он заметил, что его чтение продвигается весьма успешно. Найденное решение нескольких не поддававшихся ранее задач его полностью удовлетворяло, так что в гостиницу «Добрый странник» он зашел, прямо-таки сияя от счастья. Оказалось, что миссис Уитхем не одна. В уютной гостиной сидел незнакомец, которого хозяйка заведения представила ему как доктора Торнхилла. Волнение доброй женщины было очевидно. Приняв во внимание тот факт, что доктор сразу же стал задавать ему вопросы, Малькольмсон пришел к выводу, что его присутствие здесь не случайно. Поэтому он сказал прямо:
– Доктор Торнхилл, я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, если вы согласитесь сначала ответить на один мой.
Доктор удивился, но, улыбнувшись, заявил без колебаний:
– Идет! Слушаю вас.
– Это миссис Уитхем попросила вас поговорить со мной?
Миссис Уитхем вспыхнула и отвернулась, а доктор Торнхилл на мгновение растерялся, но, поскольку был человеком открытым и искренним, то ответил честно:
– Да, это так, но она не хотела, чтобы вы об этом узнали. Очевидно, это моя вечная поспешность выдала нас. Миссис Уитхем сказала, что очень переживает из-за того, что вы живете в этом доме один, и думает, что вы пьете слишком много крепкого чая. Она попросила, чтобы я, как врач, посоветовал, если это возможно, отказаться от чая и работы по ночам. В свое время я тоже был студентом, и, надо сказать, очень усердным, поэтому, мне кажется, я, некоторым образом, имею право обращаться к вам как к коллеге, и мои советы вас не обидят.
Малькольмсон, широко улыбаясь, протянул руку.
– По рукам, как говорят в Америке, – сказал он. – Я благодарю вас, и вас, миссис Уитхем, за доброе отношение ко мне. Оно заслуживает ответного хода с моей стороны. Обещаю больше не пить крепкого чая… я вообще не буду пить чай, пока вы не позволите мне, и сегодня лягу спать самое позднее в час. Этого достаточно?