У него много забот, все важные и все очень нужные. А Марк только отнял у Лешего время. Но так получилось, и кто виноват, что получилось так? Точно не мама. Сам виноват. «Леший, подарок, я, мне!» Нужно было просто дождаться когда все уснут, и тогда идти в Лес, чтобы никто не знал. Вот так было и надо: никто не знает, никто не волнуется, а главное, спокойнее Лешему.
— Ма-арк, — донесся откуда-то ласковый мамин голос. — Ты ведь спишь!
— Я не сплю. — Марк едва разлепил глаза. — Я только засыпаю.
— Пей чай и давай-ка спать, — сказал папа. — Завтра рано вставать. Поедем в лесной замок.
— А что это? — оживился Марк.
— Заброшенная усадьба, старинная, — пояснил папин знакомый. — Там уже лет сорок никто не живет, но место красивейшее. Туда обязательно нужно съездить.
Марк пил чай, и спать ему расхотелось. Теперь нужно дождаться пока все уснут. Потом выкрасть из сумки фонарик, тихонько одеться, обуться, и к Лешему. Леший ведь ждет до сих пор — толком так и не виделись! Поскорей бы спать все ушли. Чего сидеть, завтра вставать рано.
Спать, наконец, разошлись. Мама с папой пришли к Марку в комнату, пожелали спокойной ночи, поцеловали, ушли к себе. Свет в доме погас, тишина расползлась по темным углам. Марк лежал и терпеливо смотрел в окно. Месяц сиял в черном небе, льдинки звезд уютно сверкали. Казалось, мир с его бесконечным бездонным небом вдруг превратился в дом. Без стен, без дверей, без окон, но такой домашний, свой дом, в котором безмятежно и хорошо вообще, всегда.
Марк сладко подумал о Лешем. Что он там сейчас делает, где он там? Вряд ли далеко — ведь Марк сейчас к нему придет еще раз, уже без мамы. Сидит, должно быть, на пне... Или нет — неслышно идет по тропе, высматривая непорядок.
Марк тихонько поднялся, оделся, прокрался к сумкам, стащил фонарик. Умоляя высохший пол не скрипеть, пробрался к порогу, старательно и аккуратно обулся, юркнул в пальто, обернул шею шарфом. Открыл дверь, притворил осторожно, спрыгнул с крыльца и пустился по тропке.
Вот Лес. Марк огляделся, вдохнул полной грудью пронзительно свежий воздух. Глаза видели в темноте по-волшебному. Месяц лил зеленоватое серебро на Горы, на Реку — она сверкала и переливалась в долине. Кусты и камни застыли неслышными призраками. С неба падали хрустальные звуки, медленные, очень тонкие, ухом не уловить. Они возникали сразу везде — в вещах и у Марка в кружащейся голове. Звуки гремели, звенели — одновременно тяжелые, вечные — и легкие, сегодняшние. Звезды тихонько плыли в выси, медленно-медленно, чуть покачиваясь.
Марк оглядывал ночной мир, осенний, холодный и беспредельно ясный. Мир был как будто прочерчен волшебным пером на стенках хрустального шара, и в середине этого шара стоит Марк, в лучах месяца. Перо — острое, тонкое, точное — вывело чистые линии на угольно-черном покрове. Осеребренные изломы хребтов, льдинки звезд. Река — миллионом искринок. Холмы — мягкие пятна. Кусты — хвостатые кисточки. Камни-горошинки, разбросанные внизу. Мир сиял лунным светом, оживляя бездонный холод неба теплом и уютом земли.
Марк повернулся и шагнул в Лес.
Он бежал по тропинке, и вскоре уже был в зарослях, где прошлый раз видел Лешего. Свернув здесь, Марк осторожно пошел по Лесу, внимательно шаря фонариком. Лес гудел ночным гудом. Глухо перекликались птицы, шуршало ночное зверье. Марк чувствовал, как невидимые глаза беспокойно наблюдают за ним. Как будто за каждым стволом кто-нибудь притаился, и как только Марк отвернется — сразу выглядывает и таращится.
Лес вполголоса переговаривался. Потрескивал ветками, ронял на мальчика листья. Марк шел долго, осторожно пробираясь сквозь ветки, стараясь не нарушать чужой лад. Вышел в прогалину — над головой в блестящей полоске неба сверкнула звезда.
Марк зашагал прогалиной, которая уклонилась вправо и углубилась. Деревья, осыпанные лунной пудрой, заглядывали в овраг. Марк освещал их фонариком, они отворачивались, потревоженные неуместным лучом, и Марк его выключил. Овраг расширился, превратился в маленькую долину — Марк заметил, что идет по берегу сонной речушки.
Марк подошел к воде, присел, окунул руку. Вода была ни холодной, ни теплой — как раз такой, как свет месяца, плескавшийся в ряби. Речка тихо побулькивала на маленьких перекатах, ловя искорки звезд. Марк подумал, что речка обязательно стекает с самого неба. Во-первых, она взялась как-то совсем незаметно, во-вторых, была такой же на цвет и на запах. Марк зачерпнул мягкой холодной воды, осторожно глотнул. Вкусно было просто необыкновенно.