Ему пришлось ответить на объятия.
Он даже не понимал сейчас, хочет или не хочет он этого, он просто безмолвно ответил на объятия.
МОЖЕТ, ПОТОМУ ЧТО МНЕ СЕЙЧАС НУЖНЫ БЫЛИ ЧЬИ-ТО ОБЪЯТИЯ? И ДАЖЕ НЕВАЖНО, ЧЬИ?
Машка, нервно дыша, отошла в сторону, и спустя время Лара бросила на неё злобный взгляд, но сразу же отвернулась, всё сильнее прижимаясь к Блэквайтеру.
Он стоял так в обнимку с ней и думал:
Это действительно неизбежно.
====== Глава семидесятая – Пойдёшь ко мне в гости? ======
Целую ночь Блэквайтер, лёжа на кровати в своей пустой комнате, пялился в потолок и глаз не мог сомкнуть.
Спать не хотелось вообще.
Он чувствовал, будто в нём теперь чего-то не хватает.
Чего-то, из-за чего все органы даже функционировать особо не хотели, хотелось просто лежать как в коме, и всё.
Он попробовал расслабиться и подрочить, но… ничего не вышло.
Даже злиться уже не хотелось.
Целую ночь Маша Рогова, лёжа на кровати в своей пустой, как ей сейчас казалось, комнате, пялилась в потолок и глаз не могла сомкнуть.
Спать не хотелось вообще.
Она чувствовала, будто в ней теперь чего-то не хватает.
(Чего-то очень сильно не хватает)
Она, сделав большое усилие, задвигала руками, которые были как чужие, и дотянулась до телефона и наушников, и надела их, врубив музыку.
РАНЬШЕ ОНА ЛЮБИЛА ЗАСЫПАТЬ ПОД МУЗЫКУ
Причём у Машки был ритуал: какое настроение, такую и музыку врубает – весёлую, грустную, может, убийственную.
А сейчас… настроения как будто не было вообще как такового.
Она даже не знала, что такое возможно.
Ни одна песня ей сейчас не нравилась, и не злила; ничто не гнало в сон.
Даже плакать не хотелось.
Шли дни.
Блэквайтер жил унылой студенческой жизнью, которая уже не приносила ему почему-то ничего – ни ненависти к самому существованию, ни радости уж тем более.
«Может, это депрессия такая? Депрессия это ведь реальное заболевание».
Да нет, это вряд ли.
Он просто молча сидел на парах, потом в одиночестве или вместе с Ларой шёл домой, и не обращал внимания ни на снегопад, которому до этого всегда радовался, ни на весело играющих в снежки детей, ни даже на свою девушку особо то.
Странно, она ведь вроде нужна ему… но теперь, когда у них всё нормализовалось, она больше не крутилась рядом с Иннокентием, Блэквайтер чувствовал, что это нечто совсем не то, чего он хотел.
Нет, с сексом у них теперь всё было нормально.
Он особо ей ничего не говорил, и Лара ничего особо не отвечала, но для языка тела слов не было нужно – Блэквайтер агрессивно её трахал, как бы показывая: всё, ты моя, ты принадлежишь мне.
Вспоминал напряжение, которое он испытывал, когда она чуть не ушла к этому ублюдку Иннокентию, и за счёт этого брал силы, чтобы его член втыкался в Лару.
(Её, кажется, всё устраивало)
Он как можно жёстче, со всей ненавистью, что только была у такого как он, имел её, а потом переставал, и они молча ложились рядом и тяжело дышали.
Лара ласково смотрела в его сторону, и в глазах её виделись одновременно и максимальная любовь, и пустота и отстранённость.
У НАС ВСЁ ХОРОШО, У НАС ВСЁ ХОРОШО
«Так чего же мне не хватает?»
Маша Рогова жила унылой студенческой жизнью, которая не приносила ей ничего – ни ненависти к самому существованию, что было для неё очень непривычно, раньше бы её такая унылость быстро бы достала, ни радости уж тем более.
Как будто всё в её жизни вдруг переменилось… щёлк и всё.
Она не говорила с Блэквайтером. Да ей и нечего было бы ему сказать.
(Или есть чего?)
В общем, Машка проводила время, сидя на парах, рисуя, иногда обедая с кем-нибудь из подруг – Аней или Верой, или проводила время, занимаясь сексом с Галкиным у него…
ОНА ЧУВСТВОВАЛА – ЕЁ НЕ ВСТАВЛЯЛО.
Забавно.
Морозов снова пытался закидывать её смсками, в которых подробно описывал свои чувства, зачитывал стихи классиков, но почему-то вызывал у блондинки лишь лёгкую улыбку.
И как-то раз, совершенно неожиданно для себя, когда, отстранившись от всех, она сидела и рисовала за столом в своей комнате… она поняла, что не рисует, а крупными буквами пишет в тетради «БЛЭКВАЙТЕР».
Это почти вызвало у неё улыбку, но затем она сразу смутилась и закрыла тетрадь.
Потом легла на кровать, вновь уставилась в потолок и врубила музыку в наушниках.
Снова не вставляло.
«Так что же мне нужно?».
Блэквайтер лежал на кровати уже несколько часов, и решил включить телефон даже не зная зачем, и просто стал заходить во всякие галереи, где он раньше сохранял фотографии симпатичных девушек, чтоб если что подрочить…
И случайно открыл их совместную старую фотографию с Машей, на которой они в обнимку показывали языки на камеру… что выглядело глуповато, но…
Он сейчас улыбнулся.
И сам себе удивился: неужели я и вправду улыбаюсь?
Маша вдруг, лёжа на своей кровати, открыла диалог с Блэквайтером в телефоне и написала «Пойдёшь ко мне в гости?». Но вместо того, чтобы отправить, сразу стёрла сообщение.
Потом подумала-подумала, и написала: «Привет».
Потом тоже стёрла.
А потом вздохнула и отбросила телефон в сторону.
И закрыла лицо руками.
Блэквайтер сидел у Лео дома, где тот тренировался, играя на гитаре, готовясь к какому-то там новогоднему выступлению своей группы.
А Блэквайтер думал… о Маше Роговой.
Машка шла по улице медленно и словно не желая делать движения.
Она не обращала внимания на людей вокруг, на то, как все веселились и готовились к предстоящим новогодним праздникам.
Она думала… о Блэквайтере.
Блэквайтер, находясь у себя дома, подошёл вдруг к входной двери, думая открыть её и дойти до живущей напротив Маши.
Машка, находясь у себя дома, подошла вдруг ко входной двери, думая открыть её и дойти до живущего напротив Блэквайтера.
Он не открыл, а пошёл назад в свою комнату.
Она не открыла, а пошла назад в свою комнату.
– Блин, чувак, ты бы видел, какой там Бэтмен в новом кроссовере Сидаба! Он… он просто охуеть! – Восхищённо рассказывал Блэквайтеру Лео в столовой, а тому почему-то было не до Бэтмена.
Он вдруг встал, ничего не объяснив, и пошёл по коридору, где, благо, особо народу не было.
Потом уселся в полупустом вестибюле на скамейку, где сидел, глядя в пол, пока не услышал женский голос рядом:
– Привет.
Он обернулся и увидел Машу.
– Ты бы это видела, меня Семён к героям своего этого ДиСи прифотошопил, офигеть, мне такой подарок ваще ещё не делали! – Восхищённо рассказывала Вера Машке в коридоре, а той почему-то было не до ДС.
Она, извинившись, поднялась, не ответив больше ни на один вопрос Веры, и пошла по коридору, где, благо, особо народу не было.
– Ну хочешь, я попрошу, он и тебя прифотошопит? – Крикнула ей вслед Вера, думая, что дело в этом.
Машка уселась в полупустом вестибюле на скамейку, где заметила Блэквайтера.
И почувствовала, что у неё сердце бьётся.
«Что это? Почему? Столько вопросов… это же… этого же не может быть».
Но мозг сам всё делал за неё.
И она сказала ему:
– Привет.
Блэквайтер обернулся и они встретились глазами.
И Машка вдруг почувствовала себя так, будто лишь они двое сейчас существуют во всей этой огромной Вселенной, и не говоря никаких слов, всё понимают, а миры вокруг… будто зарождаются, проживают жизнь и умирают, а им всё равно, они просто готовы смотреть друг на друга, и время для них уже не идёт.
Они говорили, и разговор у них шёл очень неуверенно.
Блэквайтер чувствовал себя так, будто Машка для него чужая и при этом самая дорогая во всём мире.
– Так у вас с Ларой теперь всё хорошо? – Спросила его подруга.
– Да, – подавленно ответил он, и сам уже не был уверен, что это правда, – у нас всё просто отлично.
– Это здорово…
Немного помолчав, будто бы как будто ей обидно от этого, она добавила:
– А у меня тоже… знаешь, возможно, ты прав насчёт Галкина…