Шурф осторожно коснулся резного листика и сказал:
— От него пошло название моего Ордена. Орден Семилистника, Благостный и Единственный. Думаю, это хороший знак.
И он удалился торжественной поступью Великого Магистра.
***
А за день до прилёта только и разговоров было, что о Лунных Озёрах. И об уникальной, заповедной природе, и о фантастических красотах. Особенно о Лунных Радугах — явлении, которое можно наблюдать над Озёрами в некоторые ночи, когда совпадает ряд каких-то загадочных условий.
Я старался не расстраиваться заранее, поскольку мы с Шурфом решили не задерживаться и попрощаться с нашими друзьями вскоре после прилёта. А значит, наши шансы увидеть Радуги были невелики. Но и без них зрелище обещало быть красивым. Хорошая точка для отличного путешествия.
Вечером мы сидели за великолепным прощальным ужином, над которым полдня колдовали (во всех смыслах) Шурф и Дэн. Меня тоже то и дело привлекали к участию: за день я добыл Шурфу с десяток очень важных и незаменимых приправ и ингредиентов. Обстановка была не то чтобы мрачной, просто немножко грустной — мы прилетали через полтора часа, и все знали, что пора прощаться.
Увидев в очередной раз на столе чайник с камрой, я всё-таки не выдержал этого издевательства над напитком, зажмурился, отточенным движением сунул руки под стол и достал оттуда кувшин. Пустой кувшин для камры. Приглядевшись, я узнал в нём брата-близнеца кувшинов из «Армстронга и Эллы». Вот и отлично, лучше не придумаешь.
— Пообещайте мне больше не осквернять камру чайником, — торжественно заявил я, водружая кувшин на стол. — Её место здесь.
Команда за день уже настолько привыкла к моим фокусам, что никто даже не стал заглядывать под стол. Просто пообещали, что впредь никакой неподходящей посуды.
Зато Тед оживился и сказал, что у него для нас тоже кое-что есть. На пару минут сбежав в каюту, он торжественно вручил — не мне, Шурфу — маленький бумажный свёрток.
— Вот, дома откроешь. У тебя не пропадут.
Шурф не менее торжественно поблагодарил и спрятал свёрток в складках лоохи.
Воцарившуюся было тишину прервал голос Маши:
— Мы вошли в буферную зону Асцеллы. Местный протокол безопасности требует перевести управление в ручной режим и оставаться за штурвалом в течение всех маневров. Тед, я жду тебя, котик.
Пилот чертыхнулся и ушёл к пульту. На этой стороне была ночь, поэтому полюбоваться на планету при посадке нам особо не удалось. Сразу после приземления мы пересели в заранее подготовленный и загруженный всем необходимым флаер и вылетели к Озёрам — крупным судам влёт в заповедную зону был запрещён.
Зрелище мы смогли оценить ещё на подлёте: идеальная водная гладь даже не отражала, а такое ощущение, что впитывала — и потом ровным молочно-белым свечением отдавала свет трёх видимых сейчас лун. На самом деле природный спутник у Асцеллы был один, а остальные четыре небесных тела вращались уже вокруг него. Можно было сказать, что это были лу́ны луны́. Но о таких подробностях на этом фантастическом берегу как-то не думалось. Мы стояли молча, раскрыв рты, зачарованные магией этого места.
— Смотрите, над левым озером! — сдавленно ахнула Полина.
Мне пришлось вглядываться с полминуты, прежде чем я заметил, как тонкие нити то ли пара, то ли тумана медленно сплетаются в дугу огромного кружева над озером. На радугу это было похоже разве что формой, а в остальном — скорее на полоску призрачной паутины. Одни её нити отражали лунный свет, другие пропускали, третьи светились под ним, как вода в озёрах. И всё это неспешно колыхалось, создавая причудливую игру света. Спустя несколько минут лёгкий ветерок словно слизал волшебные пряди, и мы смогли выдохнуть и переглянутся.
— Поверить не могу, — сказал Тед.
— Да уж, кто бы мог подумать.
— Дэн, ты это заснял?!
— Да такое разве ж заснимешь…
Я немного очнулся и удивился:
— Ну, ребят, что вы все с ума сходите? Повезло, конечно, но почему бы и нет. Да и заснять, если что, ещё успеете, вы-то тут не на одну ночь.
— Разве что к старости и если тут поселимся, — хохотнул Тед. — В последний раз её удалось заснять шестьдесят три года назад. И после этого ещё пару раз мельком видели.
— Сколько? — ошеломлённо переспросил я. — Она что, такая редкая? Как-то я этот факт пропустил.
— А нас Шурф попросил тебе про радуги рассказать, но насколько они редкие — не упоминать, — смущенно призналась Полина. — Так бы мы, может, о них и не вспомнили.
— И что ты мне на это скажешь? — притворно грозно обратился я к своему другу.
— Что иначе бы ты наверняка начал сомневаться, что это возможно, — невозмутимо ответил Шурф. — А я очень хотел их увидеть. Спасибо, Макс.
Вот объясните мне, как так получается, что Вершитель тут вроде я, а всегда получает желаемое — он? Впрочем, увидев спрятанную в уголках губ улыбку, я его, конечно, мигом простил. Зрелище того стоило.
***
Шурф присмотрел стоящее на коротком мысе неподалёку старое здание-башенку.
— Думаю, там есть хоть одна дверь, к чему тратить силы на создание иллюзии?
— Оттуда раньше фейерверки над Озёрами запускали, — сказал Тед. — Я видео смотрел, очень красиво. Пару лет назад запретили — животных пугал шум, а тут же заповедная зона. Так что сейчас там должно быть пусто.
Я кивнул и поспешно выговорил:
— Ну что ж, спасибо за путешествие, до Асцеллы вы нас доставили, как обещали, а дальше мы — своим ходом.
Мы обменялись рукопожатиями, пожеланиями хороших дорог и маршрутов и прочей сопливой ерундой.
Шурф негромко сказал Дэну:
— Если однажды тебе доведётся вести корабль, и во время прыжка ты почувствуешь неладное, ощутишь, что пустота вокруг стала какой-то другой — не пугайся, просто подумай о том, что хочешь нас увидеть. А потом пришли мне Зов.
Дэн серьёзно кивнул.
Наконец мы побрели к «маяку», как я про себя его окрестил. Увидев на его светлой стене старую, рассохшуюся, но от этого не менее зелёную дверь, я усмехнулся: всё правильно, нам же в Ехо. Но когда я уже собирался взяться за ручку, Шурф меня остановил.
— Погоди, Макс, дай мне ещё минутку.
Он стоял белой статуей, глядя на мерцающие Озёра, и я думал, что он просто любуется напоследок. Но он вдруг плавно выдохнул и широко взмахнул руками, на мгновение став похожим на диковинную птицу. И небо вспыхнуло разноцветными огнями.
Светились не облака — небо было чистым. Огни повисли пологом прямо в воздухе, будто северное сияние. Вода в Озёрах всколыхнулась и отразила небесную феерию. Казалось, что весь мир переливается красками. С дальних берегов слышались восхищенные крики — это просыпались туристы в палаточных лагерях.
Шурф повернулся ко мне: он широко улыбался, а глаза были почти безумными — хорошо, что никто из магистров и послушников Ордена сейчас не мог его видеть. Пару шагов до меня дались ему нелегко — Грешные Магистры, это ж небось была чёрте-какая ступень Очевидной Магии, которой тут вроде как почти нет. Но он был доволен.
— Теперь пошли, Макс. Теперь пора.
— Ты с ума сошёл, Шурф!
— Совсем чуть-чуть, — засмеялся он. — Зато красиво.
— Да, очень.
— Надеюсь, им тоже понравилось. А теперь пошли, Макс, мне бы в Ехо.
Я поспешно кивнул, одной рукой взял его руку, а другой толкнул дверь. И шагнул вперёд.
***
Несколько дней спустя, на крыше Мохнатого Дома в городе Ехо.
— Я всё не успевал спросить тебя, Макс, ты не знаешь, что это такое?
На раскрытой ладони Великого Магистра лежали три маленьких коричневых… камушка? Я потыкал в них пальцем и убедился, что для камушков они слишком лёгкие. Семена?
— А откуда ты это взял?
— Это подарок Теда. Помнишь, он отдал за ужином.
Я ещё раз напряг память, а потом бессовестно заржал, чуть не сдув семена. К счастью, Шурф вовремя накрыл их другой рукой.
— Посади, — выговорил я, наконец отсмеявшись. — И, может, будет у тебя свой личный семилистник — не хуже, чем у Нуфлина талисман. Только умоляю, не воскуряй его.
Шурф кивнул, бережно убрал семена и, вытянувшись, лёг на крышу, уставившись в звёздное небо. Наверное, строил по нему маршрут.