Атаман встретил меня, лукаво улыбаясь:
– Ну что там с тобой сотворили папские нунции, не перетащили ли тебя на свою сторону, залив елеем твою душу?
Право, я опешил от такой встречи и, набравшись решимости, ответил:
– Если атаман так считает, то мне не о чем тут разговаривать, не за этим меня посылали!
– Ну не сердись, не гневайся, я так, по-отечески, видать, не сладко тебе там пришлось.
– Да уж по головке не гладили, но разрешили пользоваться библиотекой, что было для меня большим благом.
– Ну что ж, давай, рассказывай.
И он, приготовившись слушать, закурил свою любимую трубку, затягиваясь пахучим турецким табаком.
И я в деталях рассказал ему о своей жизни в Ватикане, о своих исканиях и своих сомнениях. Он молча слушал, попыхивая трубкой, да в отдельные моменты теребил рукой свои седые волосы, словно вытряхивая оттуда какие-то ненужные мысли. Когда я закончил, он спросил:
– Так значит нет там такой книги о нашем народе?
– Нет, атаман, такой книги нет. В некоторых изданиях немного упоминается об этом, но как-то вскользь, между прочим. А в принципе многие хотят нас привлечь на свою сторону, чтобы мы добывали для них славу и новые земли. И, как я понял, их нунций тоже среди них, поэтому так и обхаживает нас.
– Ну ладно, утро вечера мудренее, главное, что ты, как я вижу, ума набрался и вернулся живой и здоровый. Ну иди отдыхай, а я тут посижу, подумаю.
Выйдя от атамана, я пошел в церковь. Батюшка Гавриил был как раз на месте. Здесь я ему рассказал свою историю и отдал икону Николы Чудотворца. Он молча выслушал меня, затем перекрестил и дал приложиться к кресту. После этого я отправился к своим соратникам, которые тоже хотели услышать историю о моих странствиях. Здесь уже я дал волю своей фантазии, расписав все в наилучшем виде. Многие слушали, открыв рты и не веря своим ушам. Закончилась эта беседа далеко за полночь, и я, уставший, завалился спать. Проснулся я поздним утром. В курене никого не было, все ушли по своим заданиям. Приведя себя в порядок, я отправился к атаману. Однако его уже не оказалось на месте, а генеральный писарь сказал мне, что я могу на несколько дней съездить домой, чтобы повидаться с родителями. Я несказанно обрадовался этому и, сразу же собравшись, отправился в путь. Радости и всхлипываниям, казалось, не будет конца и края. Мать и няня не знали, куда меня посадить и чем меня угостить. Деды, прежде чем расцеловать, осмотрели меня со всех сторон, а затем ткнулись прокуренными усами в мою щеку. Сестра бросилась мне на шею и продолжила начатые поцелуи. Только отец долго жал мою руку, а затем привлек к себе, чтобы поцеловать. В общем, все были довольны встречей, включая меня. Закатили большой пир, зажарив на костре целого барана и выставив бочонок вина. Во время этого грандиозного пиршества все заствляли меня рассказывать мои истории, задавая иногда вопросы, которые ставили меня порой в тупик. Как я добрался до кровати, я уже не помню.
Утром горячие лучи солнца заставили меня с трудом оторвать голову от подушки. Выпив глечик холодного узвара, я пришел к себе в комнату и стал перебирать сумку, выкладывая все на стол: нож для еды, ложка, солонка и, наконец, квадратный кожаный футляр, закрытый на ременные застежки. Я не сразу смог вспомнить, что это такое? А затем прозрел. За мою помощь и спасение библиотекарь собственноручно сдедал мне небольшую книжку для записей. Она состояла из простой обложки, обшитой кожей, на которой были квадратные куски разного цвета, наподобие шахматной доски. Обложка словно намекала: думай, прежде чем сделать следующий ход. Внутри находились листы бумаги, на которых я и производил записи из разрешенных для меня книг. Перед отъездом он вручил мне еще и этот чехол в подарок, сам вложив туда мою записную книгу. Я осторожно открыл его и начал вытаскивать ее. Вместе с ней оказался и небольшой запечатанный конверт. Очевидно, он был уже там, когда библиотекарь отдавал мне чехол. Я осторожно раскрыл его и увидел исписанный лист бумаги и небольшой заклеенный пакетик, внутри которого находились какие-то твердые горошины. Подойдя поближе к окну, я стал читать письмо. В нем библиотекарь благодарил меня за то, что я сделал для него, желал мне всяческих благ в дальнейшей жизни. Как оказалось, он заметил, что я проявил интерес к книгам алхимиков и той проблеме, которая интересовала и понтифика, а именно – рецепта вечной молодости. Правда, для меня этот вопрос в настоящее время был не первостепенным. Я хотел применить это для своих родителей, но библиотекарь, видя мое желание в этом направлении, решил мне помочь. Он выписал для меня и расшифровал этот таинственный рецепт. Но самое главное, он поделился со мной и важнейшим компонентом этого чудодейственного средства, без которого рецепт не имеет силы. Это знаменитый «Камень бессмертия», который он нашел тайно спрятанным в обложке одной из старинных книг по алхимии. Как дальше поступать с этим даром, писал библиотекарь, – это мое дело. Но прежде чем предлагать это другим, надо проверить все на себе.