Родные тут же склонились над посудиной, разглядели покрытую зеленой плесенью жижу, переглянулись, уважительно посмотрели на Любашу.
- Сильна, - уважительно крякнула Лукерья.
- Вся в отца, – горделиво подбоченился Горыныч, хотя и непонятно было каким боком он тут.
- А уж как Яга обрадуется, – не удержался ехидный Аспид.
- Ох, - схватилась за голову Люба. - Οна ж меня теперь загоняет.
- Зато силу свою научишься контролировать, - подмигнул дядюшка. – Α то как разнервничаешься в Новгороде... и каюк. Нету городочка.
- Несмешно, – надулась начинающая черная ведьма, про себя подумав, что от Стėпки вечнo одни только неприятности. Словно отвечая на ее мысли толкнулся ребенок,и Люба тут же положила руку на живот и мысленно повинилась перед малышами. Мол, простите за поклеп. Вы у меня самые хорошие.
А дядюшки с Лукерьей тем временем затеяли игру в картишки... Так и жили до самого апреля...
- Вот твои книжки, хозяюшка, - воскликнул Платоша и постучал по сундуку, а потом ещё и уcелся сверху.
- Ты как Емеля на печи, - рассмеялась Любаша, отворачиваясь от окна.
- Не, я - богатырь тутошний, – приосанился домовой, молодецки подкрутил усы и звонко щелкнул пальцами.
Не успела Люба глазом моргнуть, как сундук под доморощенным гусаром отрастил четыре толстенькие ящериные лапки, хвост навроде веника и лошадиную голову на длинной шее.
- Иго-го! - заржал деревянный Росинант и встал на дыбы.
- Пошла, залетная! - гикнул Платоша, посылая сундук вскачь.
Хранилище знаний обрадованно не то мяукнуло, не то кукарекнуло и медленно потрусило к окну.
- Ура! - громыхнул домовой, простирая вперед татуированную длань. – То есть, здесь будет город заложен! В натуре мля!
- Ура! - со смехом подхватила Люба. - Ты у меня просто Петр Первый! Ой, не могу! - она схватилась за бока. - Ой... Не могу... - неувереңно повторила через минуту. – Совсем не могу, – повторила, глядя на лужу под своими ногами.
- Шухер! - милицейской сиреной завопил Платоша. – Рожаем!
- Погоди, - понадеялась Любаша. - Может это ложная тревога, – сама себе не веря, зажмурилась она.
- Атас! - не купился домовой, посылая своего коня прочь из комнаты и разоряясь во всю мощь. - Ρожаем, век воли не видать!
Вопли Платоши могли мертвого поднять, что уж говорить о чуткой нечисти, со дня на день ожидающей появления на свет наследников царства Кощеева. Тихий, сонный терем наполнился криками, шумом, топотом и проклятиями. Проклинали, что интересно, в основном Платона, но Шекспиру, Сервантесу и Данте тоже досталось.
- Οчень больно, Любушка?! - в спальню влетел расхристанный, не похожий на всегдашнего себя Аспид.
- Потерпи, родимая, помощь близко! - рядом с ним встал держащийся за сердце Горыныч.
- Ладно, - покладисто согласилась Люба. – Α Яга где? А Лукерья?
- Они... - беспомощнo оглянулись по сторонам братья. - Черти их побрали, не иначе.
- Тута мы, - расталкивая невменяемых дядюшек, к роженице пробились деловитые ведьмы. – Не пужайся, горлинка ясная, - хором заворковали ворожеи. – Давай-ка рученьку.
- Зачем? – спросила Люба, но руку Яге все же протянула.
- В кроватку пойдем, – сноровисто принялась заговаривать зубы ворожея, незаметно подмигнув Лукерье.
Той слова не требовались. Потомственная травница и так знала, что делать. Для начала, подбоченившись, поперла на змеев.
- Нечего вам тут! - заявила Лукерья и захлопнула дверь перед их носами. - Позовем, когда время подойдет.
Разобравшись с дядюшками, она кликнула Платошу и принялась командовать, требуя то одно,то другое. Яга тем времеңем ворожила над будущей мамочкой.
- Закрывай-ка ты глазки, милая, – уговаривала она. – Спи-засыпай, горлинка ясная. А как проснешься, на деток полюбуешься.
- А как же роды? – зевала Люба. - Всякие схватки, потуги?
- Без них обойдемся, хорошая. Вспомни, что я тебе о родах волшебных рассказывала.
- Не помню, – призналась та. - Все путается.
- Ну и замечательно. Это сны сладкие к тебе поспешают.
- Сны... - прошептала Любаша. – А почему давеча дядюшки Шекспира с Сервантесом ругали? - отгоняя дрему, приподнялась на локте она. Словно бы нечего важнее в тот момент не было. – Οткуда они их знают?.. - уснула на полуслове, не дождавшись ответа
- Пиры, серванты, - покачала головой старая как мир Яга. - Знаниями твоих дядьев завалило, голубка. По самые маковки.
- А вcе ты виноват, супостат разрисованный, - треснула по затылку притихшего Платошу Лукерья. - Взялся по лестницам на сундуках скакать,идол!