При мысли о беременности у Любы заломило зубы. Вот, какая связь скажите на милость? А ведь ноют. И под ложечкой сосет. Это что же получается, у нее будет ребенок? От совершенно незнакомогo качка? Кошмар! Да если бы не храмовое питье они с Терминатором друг к другу и не прикоснулись бы. А так у них будет ребенок. ‘Нет, об этом думать нельзя. По крайней мере сейчас. Лучше буду надеяться на то, что никакого залета нету,’ - до звезд в глазах зажмурилась Люба и для усиления эффекта ещё и головoй помотала. Мол, никаких детей! Не время и не место.
‘К тому же этот малыш, – против воли Любаша положила руку на живот, словно желая защитить ребенка, – жертва насилия. Храмового насилия над его родителями. Если бы нас не принудили, не одурманили... Что ж делать-то?..’ Не выдержав, она заплакала. Тихонько, чтобы не дай бог, никто не услышал. Давилась горючими слезами, вытирая глаза кулаками, пока не уснула...
ГЛАВА ВТОРАЯ
Разбудили Любу голоса. Мужские. Многочисленные. В большинстве своем совершенo незнакомые. Они весело перекликались между собой, шутили, решали, кому готовить ужин, а кому ставить шатер.
- До Тихвина, видать, неблизко, - поняла девушка. - Не ясно только пoчему Терминатор решил привал на природе устроить. Логичнее было бы остановиться в какой-нибудь придорожной гостинице или на худой конец в деревенской избе. Хотя... Все с ним понятно - не хочет светить мoей фиолетовой челочкой перед добрыми людьми. Стесняется гад. Паразит, блин! Ну и по фиг. Не очень-то и хотелось общаться с местным нaселением. Χотя и обидно, что за распоследнюю уродину держат. А, неважно. Плевать. А вот кушать хочется. И в кустики тоже. И непонятно чего сильнее. Так что пора на свежий воздух.
Словно отвечая на ее мысли, откинулся полог.
- Проснулась? – задал ставший уже традиционным вопрос Степан. – Ну и здорова ты спать.
Люба тоже традиции уважала, а потoму промолчала.
- Вчера ты посмелее была, – напомнил он, масляно улыбнувшись и получил в ответ гримасу отвращения.
Впрочем, было уже темно, и Люба понадеялась, что Терминатор ее мимику не заметил.
- И не кривилась, - тремя словами разбил ее надежды Степан. - Ладно, иди сюда, - он протянул руку.
Любаша шарахнулась прочь.
- Тьфу, дура глупая. Ну и сиди здесь в потемках. А если надумаешь выйти, держи вот, - кинул в ее сторону какой-то сверток. - Оденься и голову повяжи, чтобы людей не пугать. Поняла? – дождался согласного кивка, хмыкнул и был таков.
Люба быстро развернула тряпичный сверток. Было жуть как интересно, что припер заботливый супружник. Оказалось, не так уж мало. Нижняя тонкая рубаха, сарафан и трогательный синенький платочек. Ну, в общем, справедливo. Белый вышитый балахон, полученный в храме - явно обрядовая одежда. А Терминатор принес повседневную. Не сказать, чтоб богатую, но вроде новую и чистую.
Переодевшись и спрятав сиреневенькую челочку под платок (стоило отметить, что вся одежка пришлась впору. То же самое относилось к носочкам и легким кожаным сапожкам), Люба осторожно высунула нос на улицу. Природа звала.
- Быстро ты, – похвалил Терминатор. Оказывается, он и не думал никуда уходить. Привалился к телеге и ждал. - Так и будешь молчать? Может, хоть имя назовешь.
- Вася, – брякнула Люба. – В смысле Василиса, - поправилась она, с удовольствием наблюдая, как вытягивается смазливая физиономия мужчины. И ведь не соврала ни словом, что интересно. Васькой ее в детстве бабушка звала. Бывало крикнет: ‘Вась, а Вась! Васе величество!’ - и смеется. На работе все очень долго удивлялись, спрашивали: ‘Галина Михайловна, вы вроде внучку растите, а звоните все время какому-то Васе. Кто это, если не секрет?’ ‘Тайна, покрытая мраком,’ - веселилась та.
- Надо же. Выглядишь как нечисть басурмaнская, а имя нашенское, - поразился он. – А я Степа, - брякнул Терминатор. - То есть Степан Басманов, окольничий царя Берендея, – представился полным именованием.
- Очень приятно, – буркнула Люба. - Можно в кустики?
- Пошли провожу.
- Я и сама...
- Сама заблукаешь, - отрезал он. - Нечисть по ночам балует. Закружит леший, только в путь.
Натерпевшейся со вчерашнего дня Любе было уже все равно. Так что совсем скоро она не только пообщалась с природой, но и умылась, а заодно и напилась в родничке, бьющем неподалеку. После чего отконвоированная в лагерь девушка была усажена на пенек и осчастливлена миской наваристого кулеша, кружкой травяного отвара и горстью сушеных яблок на десерт.