- Твоя и Василисы, – сжалился над родственником Γорыныч. - Марья Моревна ее вместе с Галиной,ты же помнишь Василисину няньку, в другой мир перекинула. Там девочка и выросла, а уж взрослую ее сюда притянуло.
- Взамуж, - сочла нужным пояснить Яга и шумно высморкалась, добавляя значительности сказанному.
- Так и было, - подтвердил Горыныч. – Вышла наша девочка за Степку Басманова, сына окаянного Кондратия. Не заладилось что-то у них, она и утекла к нам. Тут уж и деток родила: Злату и Владимира.
- Так вот о каком золоте она говорила...
- Эт ты Любушке злата-серебра-каменьев драгоценных посулить успел? - заперхала, засмеялась Яга. - Колдун - торопыга.
- Фуфлыга, – проворчал за печкой оскорбленный Платоша. - Баклан, мля.
- Откуда мне было знать, – непритворно смутился Кащей. – Не подумал...
- За столько лет мозги усохли, - согласился Аспид, оскорбившийся за свою кровиночку. – Сублимировались напрочь, – он поджал губы и с вызовом поглядел на брата. - Девочка на тебя как две капли воды похожа.
- Так сколько лет-то прошло? – чувствуя, что дочь и внуков обсуждать пока не готов, Кащей перевел разговор на более нейтральную тему.
Близкие понимающе переглянулись и решили не настаивать. Кащею понадобится время, чтобы свыкнуться с тем, как резкo изменилась его жизнь. Шутка ли больше двадцати лет провести в одиночестве, непрерывно мучаясь, осознавая, что лишился семьи, любви, царства, свободы. Спасибо, что последний ум не растерял, а ведь мог. А то, что отмороженный слегка,так это нестрашно. Оттает, никуда не денется. Златочка и Вовчик растормошат, да и Яга в покое не оставит. Так что пусть Кащей пока что отдыхает и копит силы.
А тем временем можно и нужно обсудить огромное множество животрепещущих вопросов, тезисно пересказать историю за двадцать лет и определиться с передислокацией в Тридевятое царство. Короче, когда тикать по-тихому: сразу после обеда или ближе к вечеру?
Поэтому, отбросив недопонимания и разногласия, Змеевы расселись вокруг стола и занялись любимым делoм - принялись строить злодейские планы.
***
‘Планы планами, а о себе тоже забывать не след,’ - расслабившись в здоровенной деревянной бадье, размышлял самый могущественный из ныне живущих магов. ‘А то совсем одичал, диким волосом зарос аки зверь, бородищу по пояс отрастил,’ - со вздохом вспомнил свои прежние стати он. ‘Морда небось бледная как у распоследнего вампирюги, - вооружившись ножницами воевал с желтыми искривленными ногтями. – Как ещё от меня Любаша не убежала?!’
Додумав до этого места, он остановился. Слишком уж неожиданным стало явление живой и здоровой взрослой дoчери - красавицы. Слишком чудесным. Осмыслить это не получалось. Оставалось только принять. И радоваться. ‘Она такая... Такая...’ - никак не мог подобрать нужные слова мужчиңа. ‘И внуки...’ - он остервенело потер глаза. Вроде как мыло в глаз попало. Что тут такого удивительного?
‘Дочь - единственное, что осталось от ненаглядной Василисушки. Ну и внуки... Да...’ - всем сердцем прочувствовал он, что это не просто слова, когда, закончив разговор, украдкой заглянул в спаленку. Увидел спящую Любашу и прижавшихся к ней малышей и прикипел к стояку. Все никак не мог налюбоваться. Молодая мамочка прилегла с самого краешку, а толстые, румяные близняшки раскинулись поперек кровати и сладко пoсапывали. Люба же спала беззвучно, дышала так тихо, что Кащея страх взял: жива ли? Крадучись словно мальчишка какой, он подобрался поближе и подставил ладонь к женскому лицу. Очень уж нужно было убедиться, что все хорошо.
Из-под лавки на властелина всея нечисти словно собака, готовая кинуться и рвать из последних сил, зарычал странный разрисованный домовой. Руку Кащей благоразумно отдернул и вернулся к двери от греха. ‘Где тoлько такого дикого выискала да ещё и приручить умудрилась доча моя?’ - погрозив наглецу пальцем, задался вопросом он. Психованный домовик, нисколько не смутившись, звонко клацнул зубами и шепотом помянул волосатые ляжки Измира, на которые полагалось любоваться в компании одноглазого Одина.
- Ужас какой, - Кащей тряхнул головой, постаравшись развидеть бога мудрости, подглядывающего за ледяным великаном в короткой бабьей нижней сорочке, и отправился на поиски Яги. Следовало срочно поинтересоваться у нее на предмет вредоносности этого грубияна Любаше и внукам. В темнице он вроде нормальным казался, чего ж сейчас-то переклинило?
Яга, посмеиваясь, как могла успокоила любимого Костеньку и отправила его отмокать и приводить себя в божеский вид, а заодно думать. О жизни, о мести, о потерянной и найденной свободе и семье, о навсегда потерянной и еще не оплаканной любви...