— Конго, а что с ним… с ней… с «Майей» будет дальше? — внезапно спросил человек.
— Почему тебя волнует её судьба?
— Не знаю. Просто… «Майя» — красивый корабль, нельзя ему без души. Неправильно это.
— Души?
— Ну… да. Понимаешь, в моем мире моряки считали, что у каждого корабля есть душа. Что он не просто набор механизмов, заключенный в коробку брони, а живой. Что у каждого свой характер, судьба… Ведь даже построенные по одному проекту они не бывают одинаковыми, как и люди. А ваши аватары, проекции… словно воплощение корабля. Вы улыбаетесь, злитесь, грустите… живёте, в общем. Прости, я коряво объясняю, но лучше не получается.
Живые… Конго поднялась на ноги.
— Ты спрашиваешь о будущем «Майи», но не интересуешься своим. Почему?
Человек равнодушно пожал плечами.
— А смысл? Повлиять-то я на него никак не могу. Ну вот рухну сейчас перед тобой на палубу с воплем «Отпусти, пожалуйста!» и что изменится? Ты меня отпустишь, что ли?
— Пятьдесят миль на юго-восток остров Хоккайдо.
— Э-ээ… и что? — человек непонимающе захлопал глазами.
Вместо ответа Конго указала на подошедший к другому борту «Майи» эсминец из дозорной группы.
— Там люди, твой народ.
Растерянно повертев головой, человек открыл рот, словно собираясь что-то спросить, потоптался, и, так ничего не сказав, направился к появившимся над обрезом борта сходням.
— Виктор… — неожиданно для самой себя, окликнула она его, — как люди хоронят умерших?
Человек остановился. Оглянулся.
— В море, Конго. По обычаю, тех, кто в море живет, в нем и хоронят.
Эпизод 4. Земля
Ну вот, снова робинзоню. Теперь на острове и вроде бы среди людей. Только в том-то и дело, что вроде бы. Еды нет, денег нет, перспектив нет. Единственно, с крышей над головой никаких проблем, уж чего-чего, а брошенных домов в бывшем припортовом районе хватает. Бежит народ отсюда при первой же возможности, поскольку «демонов, приходящих из тумана», боятся до умопомрачения. Вон, даже полиция предпочитает у берега не показываться — так, промелькнет изредка патрульный автомобиль, да беспилотник в небе прострекочет.
Послонявшись пару дней по твердой земле, я понял, что просто загнусь. Ибо работы тут нет даже для местных, а соваться в город без документов и со своим знанием японского… Впрочем, там тоже с работой не очень.
В итоге присоединился к окончательно отчаявшимся, что рыбу в бухте ловят. Ну, как присоединился — тупо взял первую попавшуюся лодку и погрёб. Когда хозяин прибежал, я уже метров за сто от берега веслами махал.
Ох и намаялся же тогда с сетью. Совсем отвык от этого дела, оказывается, пока в городе жил. Но наловил в итоге, благо рыбы тут немеряно, промышленно-то давно не ловят.
Вернулся на берег, а там уже человек десять собралось. Думал, бить будут, а они на меня как на привидение таращатся. Оказывается, даже те, кто совсем того, из бухты выходить не решаются, а я чуть ли не в море выгреб.
Ну дык, жить захочешь, не так раскорячишься. Тем более я процентов на девяносто был уверен, что обычный эсминец Тумана по деревянной лодке с веслами стрелять не будет, да и не подходят они близко к берегу. Вон, даже тот, что меня на остров отвозил, километра за два до земли высадил. Хорошо хоть на плот, а не прямо в воду.
Но не объяснять же это местным, они и так перевозбудились. Залопотали что-то на своём басурманском и типа прозвищем наградили: «Безумный гайдзин». Я как услышал, настоящим попаданцем себя ощутил, даже по сторонам заозирался. Нет, ну а чего? Грозное прозвище уже есть, значит сейчас появится мудрый старый сенсей, возьмет под своё крыло, научит тайному у-шу шанхайских ниндзя, поделится житейской мудростью, деньжат опять же подкинет… А потом он окажется последним из кого-то там и признает во мне Избранного. Классика же!
Хренушки. В смысле, сенсей-то появился, но только две трети улова, как хозяин лодки, забрал. С-скотина.
Ну да черт с ним, в морду не дали и то хлеб. А настоящий сенсей ещё не дошел, наверное. Ну или там заплутал по старческому маразму.
Вот так и живу. В смысле, выживаю. Днем в море за рыбой, вечером к скупщику с рыбой, потом в конуру, готовить рыбу. Скоро сам чешуёй покроюсь.
Как в сказке, «О рыбаке на рыбке».
Тряхнув головой, чтобы отогнать мрачные мысли, я покосился на толстого перекупщика, тыкающего сосискообразным пальцем в электронные весы и поморщился. Ну вот какого хрена он там перевешивает по третьему разу? Выступать понятно не стал, не с моим статусом тут пальцы гнуть.