Позади главного стола, сомкнутого из семи штатных, у стены на скамейках сидели городские музыканты. Как у людей, все честь по чести.
Директор завода пригласил гостей к столу.
— Прошу налить бокалы!
Каждый участник наливал себе столько, сколько могла принять душа. Наступила блаженная демократия. Соседи по столу вдруг стали добрыми друзьями. Тишина необыкновенная.
— Поднять бокалы! — с некоторым надрывом в голосе от волнения произнес Радкевич.
Все встали. За внимание к успехам завода директор растроганно поблагодарил гостей. Среди них были представители от областных, городских и районных властей. По ходу дела Леонард Антонович сказал теплые слова в адрес награжденных.
Гости дружно осушили стаканы. Затем последовали другие тосты.
Тамада вновь приказал наливать бокалы. И тут громогласно возвестил:
— Сейчас будет подано жаркое и на выбор — куры, котлеты «пожарские» и омлет с тамбовским окороком.
Музыканты тоже приложились к бокалам, осмелели. По залу разнеслась мелодия «Камаринской» Глинки.
Заговорила душа русского человека. Задвигались столы и стулья. И вот тут-то и пошло-поехало. Начался сормовский перепляс. Валентин Николаевич Лубяко умудрился плясать, сидя на полу. Он так плясал, что словами не выразить. Раскупорили пивную бочку. К ней со своей посудиной хлынули трудящиеся. Гульба стала приобретать непредсказуемый характер.
Сегодня награжденные рано утром прибыли из Москвы. На груди каждого орден. Оттого на заводе будто стало светлее и радостней.
… Василия Гавриловича я не видел все эти дни. На банкете его поздравить с наградой не удалось: далеко сидел. Да и люди от него не отходили. Надо сегодня поздравить. Вдруг обидится?
Телефонистку попросил соединить с Грабиным.
— А-а!.. Спасибо, спасибо, — отозвался Василий Гаврилович. — Хорошо, что позвонили. Заходите часиков в семь. Хорошо? Жду… У нас есть о чем поговорить.
Заглянул в механический. Могучей симфонией гудит цех. Рядом ухает кузница молотами разной величины и силы. Чуть слышен противный скрежет у мартеновского цеха. Видимо, сгружают только что прибывший ржавый металлический скрап. И все же в моей душе необъяснимая торжественность. Удалось перекинуться парой слов с молодым строгальщиком Шабаловым. Парень придумал и сам сделал для станка приспособление. Теперь он работает не одну «пробу», шесть штук сразу.
В первом механическом цехе под руководством мастера С. В. Волгина быстро набирает проценты выработки молодой токарь Лактионова. За ней тянутся и другие — токари Бессмертнова, Хныгин, Хаврулин, фрезеровщица Солоухина. В сборочном цехе хороших результатов по освоению новых норм добился слесарь Лукьянов. В инструментальном цехе значительно перекрыл нормы выработки термист рабкор Перяков. Подает хорошие надежды и Герасимов — бригадир формовщиков в фасонно-литейном. Рабочий класс горит желанием хорошо работать.
Пора идти к Грабину. Еще раз поздравил его с наградой. Главный конструктор, вижу, чем-то озабочен. Орден привинчен к армейской гимнастерке. В петлицах две «шпалы» красной эмали. Военная форма со знаками отличия майора еще больше подчеркивала строгость, даже суровость его лица.
Догадываюсь, что приглашение к разговору связано с очередным новым этапом в работе. Ему нужен внимательный собеседник, так сказать, со стороны, не из КБ. Доверительный разговор помогал Грабину оттачивать мысли, утверждаться в правильности очередности задач, находить ответы на вопросы, которые он задавал не столько собеседнику, сколько себе.
Все знали, что Василий Гаврилович не любит пустых бесед.
— Как вы думаете, какие помехи возникнут при освоении пушки Ф-22 в серийном производстве? Выполнит ли завод заданную программу — изготовить 50 пушек до конца года?
— Должны выполнить, раз взялись… А как же иначе?
— Вот-вот! Когда делали образцы опытных пушек, мы плохо или просто не считали, сколько на них идет металла. Теперь это одна из первых производственно-экономических задач. И, представьте себе, раньше и мы, конструкторы, этим серьезно не интересовались. И теперь эта проблема никого не интересует. Смешно? Но это непреложный факт. Деньги надо было расходовать не на банкет, а на науку!
— Василий Гаврилович, многие ораторы на банкете брали на себя хорошие обязательства.