Короб для лафета уже покрашен светло-красным суриком. Он напоминал речного рака чудовищной величины, у которого только что оторвали клешни.
— В третью смену выйдет Комаров? — спросил Грабин бригадира.
— Видимо, нет. Он еще нездоров. Хромает, — ответил Гогин. — Василий Гаврилович, не беспокойтесь, без него справимся.
Попрощавшись с рабочими, мы заторопились в поселок. Вечер выдался тихий. Шли неторопливо, и как-то само собой получилось, что разговорились по душам. Грабин рассказал, что вырос в Екатеринодарской губернии в многодетной рабочей семье. Еще мальчиком помогал отцу на вальцовой мельнице. От хозяина мельницы из Старонижестиблевской станицы ушел в город, жил у бабушки. Занимался самообразованием и работал молотобойцем в мастерских Сушкова. В 1914 году участвовал в забастовках рабочих. Затем немного был младшим чиновником городской почты. В двадцатом году пошел добровольцем в Красную Армию.
— Хотите, я продолжу вашу биографию? В 1921 году вы вступили в партию, участвовали в подавлении Кронштадтского контрреволюционного мятежа, затем окончили военную школу тяжелой и береговой артиллерии в Петрограде. Командовали взводом, были начальником связи дивизиона. В 1930 году окончили военно-техническую академию РККА им. Дзержинского, занялись конструкторской работой и одновременно преподавали в Ленинградском политехническом институте. Так о вас говорят документы, прибывшие на наш завод…
— Спасибо! Завидую цепкости вашей памяти… Ради близкого знакомства, может быть, и вы о себе что-нибудь расскажете?
— Охотно. Родом я из села Александрова, Сергачского уезда, Нижегородской губернии. Мои родители крестьяне-бедняки. Наш род до революции считался бурлацким. «Двое наваливай — один тащи». В детстве хлеб зарабатывал подпаском общественного стада, затем батрачил у кулака. Революция. Комсомол. Ликвидация неграмотности населения. В ВКП(б) вступил в 1926 году. После окончания советско-партийной школы два года работал обществоведом Смирновской школы Арзамасского уезда Нижегородского края. Прошлым летом досрочно закончил КОМВУЗ. Был направлен на работу в партком на Кулебакский металлургический завод. Не сошелся характером с первым секретарем ГК ВКП(б), и он добился, чтоб крайком отозвал меня в свое распоряжение. Теперь я вот третий месяц здесь.
Этот вечер очень сблизил нас. Мы прониклись уважением друг к другу, и наши отношения стали более чем приятельские.
Партийный комитет назначил меня редактором заводской многотиражки «За ударные темпы», хотя я отказывался как мог, просил повременить. Довод: «Я деревенский, совсем не знаком с заводским производством». Секретарь Самсонов коротко напомнил о партийной дисциплине и сказал: «Не рыпайся, так надо!»
Пошел поделиться новостью к Грабину. Я знал, мне никто так не поможет, как Василий Гаврилович. Мне нравилась прямота его суждений и добропорядочность. Его бескомпромиссность в отношении к болтунам, бездельникам была и моим главным правилом жизни. Это потом и сроднило нас на долгие годы.
— Так-так! — выслушав меня, задумчиво начал Грабин. — Конечно, редактором быть сложнее, чем пропагандистом. Зато почетнее. Нести печатное слово рабочим о производстве, скажу вам, большая честь. Особенно на новом заводе. Конечно, и ответственность велика. Напишешь пером, как говорят, не вырубишь топором. Не огорчайтесь… Дело само себя покажет, а с предложениями инженеров, служащих приходите ко мне. Вместе будем разбираться. Давайте на вашу работу посмотрим пошире, с точки зрения задач индустриализации. Тогда каждое отдельное замечание рабочего, инженера обретет более весомую значимость.
На демонстрацию ходили в Канавино — старую часть города. Чертовски устали. Туда шли строем, оттуда кто как… По дороге я спросил:
— Василий Гаврилович, почему в цехах круглосуточно люди работают, а готовых пушек раз-два и обчелся?
— Год, а может, и больше завод вместо того, чтобы идти в гору по прямой, будет кувыркаться… — убежденно ответил Грабин.