«Что случилось?» — теряюсь в догадках. Дела у конструкторов идут хорошо. Недавно на совещании у директора Грабин докладывал о сборке опытного образца полууниверсальной 76-мм дивизионной пушки Ф-20, Работы идут по графику полным ходом… Все поговаривают о скором испытании. Ожидают приезд М. Н. Тухачевского… Ничего не понимаю. Может быть, думаю, что-то случилось…
Подымаюсь на третий этаж нового каменного дома с паровым отоплением. Здесь, конечно, ему лучше, чем в щитовом доме, не нужно топить дровами печь и плиту на общей кухне.
Нажимаю на кнопку звонка три раза, как указано на дубовой пластинке. Дверь открыл Грабин. Он молча пожал мою руку и по широкому коридору повел в квартиру. Из средней комнаты — кабинета Василия Гавриловича — падал зеленый свет от настольной лампы с тряпичным абажуром. В ней стол, два стула работы семеновских плотников и кушетка, обитая линкрустом. Молча сели у письменного стола. На нем высокая железная банка из-под леденцов с отточенными карандашами разного цвета и сложенный лист ватмана.
Василий Гаврилович, поплотнее прикрыв дверь в соседнюю комнату, спросил меня:
— Андрей Петрович, у вас есть с собой табак?
— Махорка! — ответил я и полез в карман за кисетом. Грабин улыбнулся и щепотью ухватил из него немного полукрупки и книжечку с курительной бумагой. Понюхав табачок «Рыбалка», он задумался.
— Чего ж не закуриваете?
— Спасибо… Вы можете курить, а я дал себе зарок. С гражданской войны курил трубку. С ней одолевал науки в академии. И представьте, без сожаления оставил ее в час отъезда из Москвы.
Помню, приехали мы в Горький ранним утром. На вокзале нас никто не встретил. Даже обещанного транспорта для перевозки вещей не прислали. Я, как старший, расстроился, сунул руку в карман пальто за трубкой. А ее нет. Вспомнил: она уже сутки как на мусорной свалке. Это меня немного успокоило. С тех пор прошло более девяти месяцев. Закурю вот сейчас, опять все начнется сначала. При всех обстоятельствах надо бороться со слабостями, точнее, с самим собой… Это очень важное свойство в жизни человека. Очень!..
Все, что делал и говорил Грабин, мне казалось удивительным и непонятным. Однако спросить, что с ним происходит, я не решался.
— Извините меня великодушно за беспокойство, — спохватился Василий Гаврилович.
— Что вы, что вы!.. пожалуйста…
— Андрей Петрович! На заводе нет человека, которому я мог бы откровенно и прямо сказать о нашей беде!.. Над нашим конструкторским бюро нависла смертельная опасность. Вы скажете: это нелепость… Но это факт!
— Скажите, что же случилось? На прошедшем недавно совещании у директора завода чувствовалось подчеркнуто благоприятное отношение к конструкторам, и в частности к вам. Недалек тот день, когда Ф-20 будет готова. Кстати, почему А-51 стала называться Ф-20?
Этот вопрос вывел Грабина, как мне показалось, из мимолетного очень неприятного душевного состояния.
— Потому, что конструкцию А-51 мы подвергли серьезной переработке, после чего директор приказом присвоил ей наш заводской индекс Ф-20.
— Почему Ф, а не Г? Существует порядок — индекс любой конструкции обозначает фамилию главного конструктора.
— Я предложил коллегам-конструкторам для индекса выбрать букву, которая была бы нейтральной как к моей, так и к другим фамилиям. Наше решение я считаю самым правильным и демократичным. Конструкция любой машины — это труд не одного главного конструктора, а целого коллектива. Ф-20 принадлежит всем и каждому в отдельности.
Василий Гаврилович убедительно рассеял мое недоумение.
— А теперь слушайте… По существу дела, ради которого я побеспокоил вас. Сказать вам коротко или подробно?
— Готов слушать до утра.
— Начну по порядку. В военных кругах глубоко утвердилось мнение: Красной Армии нужны универсальные и полууниверсальные пушки. Их назначение — вести борьбу как с наземными, так и с воздушными целями. Понятно?
— Вполне.
— Сторонники этого направления есть и в верхах. Им противостоят люди другого курса. Идет глухая и глубокая борьба. Мы убеждены — Красной Армии нужны пушки более легкие, стало быть, и более маневренные. Это пушки специального назначения: зенитные и противотанковые, а по организационной принадлежности — дивизионные и полковые. В ближайшее время, о чем красноречиво говорят иностранные журналы, Англия, Америка, а теперь и фашистская Германия начнут разворачивать производство танков и новое для них вооружение. Танки будут не такими, какими англичане пытались нас пугать во время гражданской войны… Танки без пушек — просто хорошие повозки. Они будут вооружать их мощными огневыми средствами, то есть новыми скорострельными пушками. Вот посмотрите…