А дело было так.
В те дни полк, как это случалось уже не раз, дрался с врагом у Даниловки в сокращенном составе. Буквально накануне три наших батареи по распоряжению комкора были отданы на усиление танковым бригадам.
Не ведаю, узнали ли фашисты о том, что им противостоял теперь значительно ослабленный самоходный артиллерийский полк, или это было простым стечением обстоятельств, но именно в тот день они предприняли против нас особенно ожесточенную танковую атаку. Больше того, в отличие от предыдущих атак противник бросил на этот раз в бой не только T-IV, но и несколько «тигров». А против них наши самоходки были тогда практически бессильны. Пробить толстую броню «тигра» они могли или с очень близкого расстояния, или ударив по уязвимому месту — в борт, в корму.
Зная это, мы начали выбивать из рядов атакующих в первую очередь средние танки. «Тигров» же подпускали поближе. А те, напротив, используя лучшие, чем у нас, качества своих орудий, открывали огонь по самоходкам еще издали.
Все ближе и ближе стальные боевые порядки врага… Но каждый пройденный метр все-таки дорого достается фашистам. Вот уже на поле боя пылает около десятка их средних танков. И наступает момент, когда кажется, что нервы у гитлеровцев не выдержат и они повернут назад. Некоторые их машины уже заметно сбавили скорость.
Но вот вперед вырываются «тигры». Под их прикрытием уже смелее ведут себя и T-IV. Мы усиливаем огонь. Но наши снаряды, попадая в «тигров», лишь высекают из их брони снопы искр.
Смотрю на Лунева. Тот заметно нервничает. Переводит взгляд на левый фланг и так вцепляется в край крышки люка, что белеют костяшки пальцев.
Тоже смотрю туда. На левом фланге горят сразу две наши самоходно-артиллерийские установки.
Фашисты, конечно, тоже заметили образовавшуюся в нашей обороне брешь. Вырвавшись из общей линии, на горящие самоходки сразу же пошел «тигр». Следом за ним — средний Т-IV…
Я не знаю, какие в тот момент мысли промелькнули в голове у лейтенанта Козлова, чья самоходка тоже занимала оборону на левом фланге полка. По словам членов экипажа, их командир, заметив, как вспыхнули от прямых попаданий стоявшие в соседних укрытиях две наши машины, сначала страшно побледнел. Но потом, заметив, что прямо на его самоходку на полной скорости несутся «тигр» и средний танк врага, взял себя в руки, весь как-то подобрался и приник к прицелу. Целился долго и тщательно. Потом выстрелил. И первым же снарядом поджег шедший за «тигром» T-IV.
Ударил и по тяжелому фашистскому танку. Попал. Но снаряд не пробил его толстой брони. Выстрелил еще раз. Результат тот же…
В боевом отделении самоходки на несколько секунд установилась гнетущая тишина. А «тигр» все ближе и ближе. Идет в лоб, борта не подставляет. Опытный, видать, механик-водитель сидит за его рычагами управления.
Но что-то все-таки делать надо. Иначе «тигр», уничтожив и их самоходку, прорвется через нашу оборону, увлечет за собой и другие танки. Они вон уже и так меняют направление движения, нацеливаясь на левый фланг…
— Ну уж нет! — вдруг вскрикивает лейтенант Козлов.
В его голосе звучит такая злая решимость, что все члены экипажа невольно оборачиваются к своему командиру. Они еще не слышали от него подобного тона. И лица такого не видели. Оно сейчас у лейтенанта будто окаменело, на скулах вздулись буграми желваки. И он уже не кричит, а цедит сквозь зубы:
— Не прорветесь, сволочи! За смерть наших товарищей!.. — Командует механику-водителю: — Запускай мотор! Выводи машину из укрытия! — И поясняет остальным вопросительно смотрящим на него членам экипажа: — Пойдем с «тигром» на сближение… Не сможем зайти с борта — тараним! — И снова — механику-водителю: — Слушать мои команды! Выполнять мгновенно! Вперед!
Самоходка выползает из укрытия и уже через несколько секунд, набирая скорость, несется на сближение с «тигром»…
— Нет, что он делает, что он делает?! — почти стонет Лунев, не отрывая взгляда от левого фланга. — Зачем покинул укрытие?! Да на чистом месте его «тигр» в два счета сожжет! — Кричит по рации: — Козлов! Козлов!!!
Ответа нет. Может быть, у Козлова рация вышла из строя? Или так увлекся, что…
«Тигр» и самоходка сближаются. Фашистский танк уже повел своим длинным стволом, выстрелил. Но не так-то легко попасть в советскую машину. Она мчится по полю зигзагами, заметно забирая влево.
— Не иначе с борта к «тигру» хочет зайти, — роняет, уже заметно остывая, командир полка. — Ишь, как маневрирует… Ловко, ловко у него получается… Вот тебе и тюха-матюха… Орел! Вон ведь зашел!