Воеводы удивлённо переглянулись, и боярин Яковлев недоверчиво протянул:
– Это ж откуда столько-то?..
Его поддержал и окольничий, с усмешкой заметив:
– А чего, как говорят, он государю нашему только один корабль прислал?
– Мне то неведомо, – Егор и правда не знал этого, но, несколько задетый недоверием, стал убеждать: – Я сам был при том, как капитан Роде из пяти встреченных кораблей сразу четыре захватил. Потом случилось, что он целый караван из семнадцати судов, который из Гданьска шёл, углядел и все семнадцать взял.
– И что… ничего? – теперь уже оба воеводы, не веря в такое, закачали головами.
– Почему ничего… – пожал плечами Егор. – В самом Гданьске оттого большой шум вышел. Совет Гданьска военную флотилию на Борнхольм отправил, капитана Роде ловить.
– И, видать, поймали, раз ты здесь? – воеводы выжидающе глянули на Егора.
– Не, – отрицательно мотнул головой кормщик. – Мы в островном заливе укрылись.
– А флотилия что, так и ушла? – всё ещё не веря кормщику, спросил окольничий.
– Куда… – вспомнив, как всё было, Егор не сдержался и хмыкнул: – Датский наместник, он на Борхольме главный, полякам навстречу со своим флотом вышел и сказал, что нас в гавани Рённе нет. А потом предложил их в Копенгаген сопроводить.
– Так Сигизмунд и Фредерик вроде не воюют, – удивился боярин.
– Король Сигизмунд шведам союзник, а король Фредерик воюет с ними. Вот через то, как поляки в Копенгаген зашли, им пушками пригрозили и в плен взяли, – усмехнулся кормщик и заключил: – Капитан Роде, чтоб его поляки увидели, тоже в Копенгаген зашёл.
– Дела… – воеводы многозначительно переглянулись, и боярин спросил:
– Ну, ежели у вас всё так ладно, чего ты здесь?
– Может, и ладно. – Егор вспомнил, как в последний раз заходил в харчевню «Под окороком», и сказал: – Только мне передать велено, что король Дании Фредерик сильно капитаном Роде недоволен и вроде как на шведскую сторону склоняться начал.
– Почему? – враз насторожились воеводы.
– Капитан Роде про свои обещания забывать начал, не столько на польские и шведские корабли нападает, сколько мирных купцов, даже датских, грабит. У нашего государя людей и пушек просит, а сам королю Фредерику досаждает… – принялся было растолковывать воеводам кормщик, однако вдруг оборвал себя на полуслове и замолчал.
Было ясно: кормщик доставил важные вести. Егору Кольцо и в самом деле было поручено предупредить Ивана Грозного, что король Фредерик вроде как собрался мириться со шведами, но говорить воеводам об этом не стоило, и потому кормщик только осторожно спросил у боярина:
– Государь наш как, сюда прибыть должен али нет?
– Государь в Новгороде, поспешай туда, – твёрдо, по-приказному ответил воевода и, обождав, пока кормщик с поклоном вышел, обернулся к Колычеву: – Ну, что скажешь, окольничий?
– Скажу, зря ты меня лаешь за то, что мои люди мызы в округе разоряют, – похоже, продолжая прерванный спор, насупился опричник. – А ну как царёв кормщик правду сказал, и поляки, договорившись со шведами, обще против государя войну затеют, ливонцы эти нам сильно помогут?
Не возразив окольничему и по сути соглашаясь с ним, боярин заговорил о другом:
– Пожалуй, не мешало б войска нашего поболе собрать в Ливонии, тогда, может, шведы с датчанами поостерегутся, да и с поляками договориться полегче будет.
Запустив пальцы в коротко подстриженную бороду, Колычев какое-то время молчал, а потом неожиданно заговорил о татарах:
– Я вот думаю: шведы с поляками да ещё Магнус с Фредериком – они, конечно, все здесь, а хан крымский, Девлет-Гирей, он там, на юге, и, как ты сам знаешь, боярин, только и ждёт, чтоб в набег пойти. Может, и надежду имеет, что государь все войска с украинной линии заберёт.
– Да, ты прав, окольничий, с двух сторон сразу воевать неспособно, – со вздохом ответил земский воевода, и они понимающе с опричником переглянулись…
Часть вторая. На Москву
Глава 1
Дикое поле прямо-таки дышало опасностью, и каждый, кому доводилось оказываться там, прекрасно знал, что может или сгинуть бесследно, или, став пленником рыскавших по степи татар, очутиться в Кафе на невольничьем рынке, чтобы затем вообще угодить неведомо куда. И всё равно находились отчаянные сорвиголовы, которые порой даже в одиночку заезжали сюда, каждый раз дивясь обилию живности, разнотравью и богатству пропадавших втуне угодий.
Именно таким и был бесшабашный донской казак Тимошка Чуев, который сейчас, возвращаясь с литовского порубежья, ехал к себе в Епифань, а чтоб быстрее добраться к родному куреню, махнул прямиком через Дикое поле. Само собой, ехать на Дон было безопаснее вдоль Оки, где с давних пор была сделана засечная линия, но путь, выбранный Тимошкой, был вёрст на пятьдесят короче, да и в Придонье сама татарва шастать весьма опасалась.