– Его величность султан Селим хотел бы знать, о чём подумал хан Девлет-Гирей, когда ему стало известно, что вступившая в войну с Москвой Швеция сильно поубавила прыти царю Ивану?
– А что в Стамбуле? – сразу задал встречный вопрос Девлет-хан.
Увидев, как насторожился Гирей, Эмин-паша пустил пробный шар:
– Там прошёл слух, что негоцианты жалуются, будто в Кафе[8] совсем мало ясыря[9]…
В глазах хана тут же проскользнул алчный блеск, и Эмин-паша понял, что прибыл не напрасно. Однако ни тот, ни другой начинать нужный разговор не спешили. Более того, и в самом деле утомившийся Эмином-паша снова прилёг на подушку, продолжая из-под полуприкрытых век наблюдать за ханом, который долго сидел неподвижно, а потом снова, на этот раз дважды, хлопнул в ладоши. По этому сигналу слуги принесли уже дымящийся кальян, а перед Эмин-пашой поставили блюдо с фруктами и всяческим сладостями. Девлет-хан глубоко, с наслаждением, затянулся, выпустил колечко ароматного дыма и, держа янтарный мундштук кальяна в руке, задал осторожный вопрос:
– Его Величность считает, пора?
– Возможно, сейчас самое время, – слегка уклончиво ответил Эмин-паша.
Конечно, посланец султана мог, и не делая никаких намёков, передать хану приказ немедленно отправляться в набег, но он вёл разговор так, чтобы Девлет-Гирей мог сам принять решение. И умудрённый опытом Эмин-паша не ошибся. Девлет-Гирей напрягся, несколько раз затянулся так, что в кальяне начинала громко булькать вода, и наконец твёрдо заявил:
– Так я пойду на Московию! – и, резко вскинув голову, хан посмотрел как бы мимо Эмина-паши, будто уже видел где-то там, вдалеке, несущихся по полям всадников, вереницы ясыря на дорогах и тёмные столбы дыма над разграбленными селениями русов…
Глава 3
«Весёлая невеста», трёхмачтовый пинк[10] водоизмещением в сорок тонн, слегка кренясь, хорошо шёл, пользуясь ровным попутным ветром. Его туго натянутые косые паруса и обводы корпуса с сильно зауженной кормой позволяли развить приличную скорость, отчего стоявший у борта «морской атаман» царя Ивана Карстен Роде, вглядываясь в расстилавшуюся перед ним даль, испятнанную белыми барашками волн, рассчитывал на удачу. В его «фартовой грамоте», каперском свидетельстве, выданном царём Московии, утверждавшем, что капитан не пират, было написано:
«Силой врагов взять, а их корабли огнём и мечом сыскать, зажигать и истреблять. А нашим приказным людям в наших пристанищах на море в чести держать, и что ему надобно продать без обиды».
«В доле» у «морского атамана» был сам царь Иван, которому Роде обязался отдавать пушки и часть добычи, в то время как вся команда «Весёлой невесты» состояла на царском жаловании, а значит, никого из моряков пинка считать разбойниками не полагалось. Для столь достойного занятия в распоряжении Роде имелось тридцать пять человек команды, три большие чугунные пушки, десять малокалиберных «барсов» и восемь пищалей. Вдобавок, на всякий случай, в трюме были припрятаны две боевые кирки, а точнее – окованные железом тараны, необходимые для пролома бортов чужих кораблей. Ещё, дабы утвердиться в новом звании, по выходе из Аренсбурга Роде велел поднять русский флаг, и сейчас на мачте пинка развивался червлёный стяг[11].
Правда, надо признать, кое-что всё-таки беспокоило капитана Роде, и он время от времени перегибался через фальшборт, с некоторой опаской поглядывая на полускрывшуюся в воде грузовую марку. Всё дело было в том, что, едва «Весёлая невеста», покинув Аренсбург, вышла из Рижского залива в открытое море, как в трюм откуда-то начала поступать вода. Похоже, в расшатавшихся пазах обшивки открылась течь, и боцману пришлось поставить на ручную помпу людей. Пока то и дело возобновлявшаяся откачка помогала, уровень воды в трюме оставался приемлемым, что подтверждала не уходившая под воду нанесённая на борт у ватерлинии грузовая марка. Однако предусмотрительный Роде опасался худшего и, не теряя надежды высмотреть добычу, всё же приказал держать курс на остров Борнхольм.
Услыхав, что кто-то остановился рядом, Карстен Роде бросил рассматривать грузовую марку и обернулся. Оказалось, к нему подошёл его помощник Клаус Гозе и сейчас вопросительно смотрел на капитана.
– Ничего, похоже, дойдём, – поспешил успокоить его Роде.
– Ну-ну… – вздохнул Клаус и зачем-то тронул край шляпы.
Капитан ещё раз глянул на помощника и усмехнулся. Казалось, тот был уже готов к любой ситуации. Сбоку у него висела абордажная сабля, а с плеча, наискось, шла «пиратская перевязь» – широкая кожаная лента с четырьмя петлями, в каждой плотно сидел короткоствольный пистолет. Говорить вроде больше было не о чем, они, словно изучая друг друга, молча обменивались взглядами, и тут неожиданный выкрик вперёдсмотрящего: «Парус!» – заставил их встрепенуться.
9
Ясырь (тур. esir – узник войны) – пленные, которых захватывали турки и крымские татары во время набегов на русские, польские, валахские, молдавские и др. земли.
10
Пинк – промысловое и торговое судно XV–XIX веков с плоским дном, выпуклыми боками и узкой кормой; в Северной Европе обычно имело 2, а на Средиземном море – 3 мачты с косыми парусами.