Наблюдавшие за воздушным боем наши кавалеристы, находившиеся в том же районе, видели, как от самолета отделилась черная точка и стала быстро увеличиваться. Все ждали, что парашют вот-вот раскроется, но он не раскрылся. В бессознательном состоянии Чиссов камнем падал на землю… Он упал в километре от наших бойцов. Трое из них вместе с командиром взвода помчались к тому месту. Человек лежал на дне глубокого заснеженного оврага. К их удивлению, он был жив и, когда они подошли к нему, то, придя в сознание, прежде всего спросил у них:
- Кто вы?
Убедившись, что это свои, позволил им отправить его в медсанбат.
Оказалось, что Чиссов - по самой счастливой случайности! - упал в повисший над оврагом толстый снежный сугроб (зима 1942 года была на редкость снежная). Снег смягчил удар, и Чиссов, скользя по снежному скату оврага, «погасил» скорость своего падения до минимума и остался жив. Это невероятно, но факт: нераскрытый парашют был на Чиссове.
Жуган приземлился на опушке леса. Его тоже встретили наши, советские бойцы и привели в деревню, куда уже принесли штурмана.
- Иван! Живой?!
Первую медицинскую помощь Чиссову оказал фельдшер медико-санитарного батальона М. А. Брехов. Но повреждения костей и органов таза были серьезные, и через некоторое время Ивана отправили во фронтовой госпиталь, где врач-хирург Я. В. Гудынский сделал ему несколько сложных операций. Больше месяца шла борьба за жизнь штурмана. Когда здоровье Ивана несколько улучшилось, его переправили в другой, тыловой госпиталь. Там коллектив медицинских работников во главе с опытным врачом И. П. Изотовым помог штурману окончательно встать на ноги.
О прыжке без парашюта с 7000-метровой высоты написал в те январские дни на страницах газеты «Красная звезда» военный корреспондент Н. Денисов. Случай, происшедший со штурманом 98-го полка, действительно фантастический. [78] Но, видно, было суждено и очень хотелось жить этому волевому человеку.
После выздоровления Чиссов попросился в свою часть продолжать боевые полеты, но ему отказали в этом и направили преподавателем в штурманское училище. До конца войны он готовил для фронта штурманов, передавая им свой боевой опыт. Его воспитанники не раз доказывали, как умеют они выполнять свой долг перед Родиной.
Летчику Жугану дали нового штурмана, Федора Василенко, прибывшего в наш полк из другой части. Он оказался достойным своего предшественника.
Встретиться вновь с Чиссовым мне довелось лишь в 1970 году на 30-летнем юбилее части. Там я увидел все такого же жизнерадостного человека. Человека, родившегося, как все говорили, второй раз. За это время он успел окончить Военно-политическую академию, уйти в запас и стать пропагандистом при Центральном Доме Советской. Армии имени М. В. Фрунзе. Наша встреча была интересна и желанна для нас обоих еще и потому, что к моменту невероятного прыжка этого человека мы, служа в одном полку, совершили с ним более чем по семьдесят боевых вылетов каждый.
Пополнение
В марте 1942 года полк получил первое пополнение летного состава - летчиков и штурманов. Они прибыли к нам из Туркменской ССР, куда летом 1941 года эвакуировалась 2-я Ивановская высшая школа штурманов, закончить которую мне помешала война. Теперь школа занимается переподготовкой экипажей дальних бомбардировщиков, чтобы они могли осуществлять боевые полеты ночью. Обученные там экипажи срочно отправляются на фронт, на восполнение летного состава.
Прибыв в действующий боевой полк, они, как и все новички, чувствуют себя не совсем смело, глядя на нас, обстрелянных штурманов и летчиков. Но обстановка требует срочно вводить их в строй. Как штурман звена я полностью отвечаю за подготовку штурманов своего подразделения. Несмотря на то, что прибывающие из ВШШ подготовлены в общем-то неплохо, в полку разработали специальную программу ввода их в строй.
Каждый штурман эскадрильи или штурман звена в свободное от боевых полетов дневное время проверяет, как [79] прибывшие ориентируются в районе аэродрома и на маршруте. Молодого штурмана проверяют прежде всего на ориентировку по радиомаяку, считавшемуся у нас в то время основным радионавигационным средством. Для этого новичка сажают в переднюю кабину вместе с инструктирующим его штурманом. В полете молодому штурману надевают на голову чехол от парашюта (более совершенного средства тогда не было), чтобы он не мог видеть ни местности, ни приборов. Для него это в полном смысле слепой полет. Минут через десять ему позволяют откинуть чехол. По радиополукомпасу новичок настраивается на аэродромный радиомаяк, прослушивает его волны. Курс на аэродром посадки, который он определит, через штурмана-инструктора сообщается летчику… После двух-трех успешных выходов на радиомаяк вновь прибывший штурман допускался к выполнению боевого задания в качестве дублера. Если квалифицированно справился со своими обязанностями, то в следующий раз он самостоятельно выполнит боевой вылет. Такова была в то время методика ввода в строй штурманского пополнения.
К нам в эскадрилью прибыли Александр Петров, Николай Вавилин, Анатолий Дрюк, Николай Курбатов и другие молодые штурманы, полные желания поскорее летать самостоятельно и громить ненавистного врага. Хватает у них и умения. Александр Петров, Николай Вавилин и Анатолий Дрюк к концу войны сделали каждый более чем по двести успешных боевых вылетов. Четвертый из них, Николай Курбатов, настойчивый, с быстрой реакцией, весной 1944 года не вернулся с боевого задания.
Но бывало, редко правда, пополнение и другого рода. Назначили к нам в эскадрилью прибывшего из училища лейтенанта Павленко, штурмана. Уже при первом с ним знакомстве он показался мне несколько странным. Вывозить его в пробные полеты пришлось долго, причем не только на ориентировку по радиомаяку, но и на простую, визуальную ориентировку, где он ухитрялся специально, как потом выяснилось, путать один большой город с другим. Пролетая над Липецком, говорил, что это Воронеж, и т. п. Создавалось - а позднее и укрепилось - впечатление, что он не хочет летать, просто трусит. Но трудная обстановка требовала как можно больше людей, и его послали на боевое задание. Послали с опытным летчиком, командиром звена Иваном Гросулом, чтобы тот вынес окончательное решение о профессиональной пригодности новичка. Готовили Павленко к боевому вылету под моим наблюдением [80] и контролем. В кабине самолета еще раз объясняю порядок его действий, вплоть до пользования ракетницей.
- Ну теперь, Павленко, все понятно?
- Все ясно, товарищ капитан, - быстро отвечает он.
- Докладывай о всех своих действиях в полете командиру экипажа, - напоминаю ему.
Едва успел отойти от самолета, чтобы поговорить с техником, как мимо нас, совсем рядом, сантиметрах в двадцати, пронеслась вылетевшая из самолета красная ракета. Оказалось, стрелял из ракетницы незадачливый штурман - проверял ее… Но все же в полет его решили выпустить.
По докладу И. Гросула, он вел себя странно, давал ошибочные курсы. И только благодаря опыту Ивана задание было выполнено и экипаж вернулся на аэродром. Больше горе-штурмана - а может, и просто труса - в полет не выпускали; он был списан с летной работы. Летали лишь отважные люди, специалисты своего дела.
В феврале 1942 года к нам прибыла первая партия новых самолетов. К этому времени в полку оставалось уже не больше десятка машин, не раз обстрелянных и изрядно побитых.
Новые самолеты прибыли к нам с Дальнего Востока как подарок от дальневосточной молодежи. Они были построены на средства комсомольцев Хабаровского края и Амурской области. Их получили лучшие экипажи полка - экипажи Николая Краснова, Юрия Петелина и наш. Самолеты передают им в торжественной обстановке. Весь личный состав полка построен на аэродроме Перед летчиками, штурманами, стрелками, техниками - три новеньких, поблескивающих свежей краской дальних бомбардировщика с красивыми надписями на фюзеляжах: «Хабаровский комсомол», «Амурский комсомол», «Комсомол Колымы»… У нашего экипажа самолет «Амурский комсомол».