Но в арсенале бывшего боксера Горбунова есть и другие удары, связки, комбинации. И он всё равно достанет Ника. Или сокрушительным апперкотом в челюсть или смертельным свингом в висок. Борман во что бы то ни стало выиграет матч-реванш! Век воли не видать!..
Москва. Жаркий полдень. У метро «Пролетарская» стоял высокий черноволосый мужчина с тоскливыми серыми глазами и пил убойное пиво — «Балтика N 9». Пил не то слово, он просто «жрал» его в больших количествах. Мужчина хотел налакаться. Вдрызг, до смерти, до поросячьего визга, до полного изнеможения. Ему было тяжело на душе, горько и обидно. Он тихо беседовал сам с собой, а вернее вел диалог с Богом.
— Господи, за что мне все это выпало? Чем я провинился перед Тобой? За что Ты меня наказал? За что?.. Почему Ты лишил меня любви, семьи, сестры? Почему я нахожусь в таком плачевном состоянии? Ответь, а, Боже… Если Ты есть на свете, то ответь…
Слезы показались на глазах у ищущего истину незнакомца. Продавщица сосисок и чебуреков опасливо посмотрела в сторону мужчины. Кивнула соседке, что торговала газетами.
— Напьются, а потом плачут. Глаза бы мои не видели этих алкоголиков! Надо милиционеров позвать. Чего доброго буянить начнет.
— Тут не ментов надо вызывать, а санитаров, — высказала свое мнение торговка-газетчица. — Видишь, сам с собой разговаривает. Не иначе белая горячка.
— Угу…
— … За что, Господи? За что? Ответь.
Методист юношеского центра «Родник» Алексей Рудаков двенадцать лет назад перевелся в столичный педагогический университет из сибирского ВУЗа, чтобы постигать интересную науку «психология». Почти, как у молодого Льва Толстого, в его дневнике значились три сверхзадачи: стать доктором наук, жениться на москвичке или иностранке и пробиться в общество «comme il four». Пять лет, он работал по одной теме, мечтал об аспирантуре. Но в страну пришли новые экономические отношения, и Алексею пришлось забыть о науке. Денег катастрофически не хватало, мысли его только вращались вокруг слова «поесть» и «купить себе сносную одежду».
Не захотел он жить в бедности — ринулся в «челночество».
Первое время вояжи в Польшу и Турцию приносили Рудакову хороший навар. Вырученных от продажи денег хватало с лихвой на аренду комнаты в самом центре столицы, на фирменные вещи, на хорошее питание и развлечения.
Женился на москвичке. Прописка, жилплощадь, все дела. Родилась дочка.
Алексей решил расширить свой бизнес, занял несколько тысяч долларов, чтобы открыть свой магазинчик, приобрел товар, но…. Наступил роковой августовский кризис 1998 года, и вся его жизнь пошла кувырком. Личные сбережения замуровали в банке СБС, а доллар стал поистине золотым. Кредиторы начали требовать свои денежки. О невозвращении долга не могло и быть речи — слишком солидная крыша курировала заемщиков.
Весь год Рудаков работал на долг, он висел над ним как Дамоклов меч, не давая Лёше ни свободно вздохнуть, не распрямить спину.
Теща истерично орала:
— Нас всех убьют из-за твоих долгов! Заберут квартиру, гараж, машину! Зачем ты втерся в нашу семью? Обманул мою дочку, вел в заблуждение нас. Ну и жил бы в своей вонючей Сибири! Не можешь обеспечить жену с ребенком — разводись! Она еще молодая — найдет еще! Нормального, работящего парня. С головой на плечах и с деньгами!..
Тесть «дружелюбно молчал», время от времени скрипел зубами и изрекал избитые фразы.
— Понаехали тут всякие. Лимита. Все на халяву норовят пролезть. Москва не резиновая…
Жена ежедневно попрекала Лешу, называя его неудачником. Потом, не выдержав периода безденежья и морального прессинга родителей, подала на развод.
Развод морально опустошил Рудакова. Пошёл по своей специальности в Центр дополнительного образования «Родник». Но зарплаты лишь хватало на скромную комнатушку у метро «Бабушкинская», сносное питание и на недорогие подарки дочери. Гардероб его сильно поизносился, туфли от старости потрескались. Тень задолжности по алиментам витала над ним. Нищета цепкими руками вцепилась в его горло.
В свои неполные тридцать пять лет, Алексей считал свою жизнь завершенной. Смысла существовать дальше он не видел. Он не знал, что ему дальше делать и к чему следует стремиться. Исчезла жизненная сила, испарилась в воздухе его вера в себя, улетучились куда-то его амбиции и цели. Рудаков горько сожалел о бесцельно прожитых годах и занимался каждодневным самобичеванием. Стрессы, депрессии. Бытие его походило на затянувшийся сон, готовый вот-вот перейти в вечный. Типичный личностный крах.
Все чаще и чаще он прикладывался к спиртному. То с юристом на работе, то один. Любил он посещать забегаловку около Шинного завода: там давали на разлив суррогатную водку по демпинговым ценам. Хлоп палёной водочки — и жизнь прекрасна! Хлоп ещё — и появляются какие-то великие цели, фантастические планы. Но утром целеустремленность и воля стремительно таяли в парах винного перегара и возвращались лишь после принятия на грудь очередной порции спиртного.
В довершении ко всем бедам недавно пришло ужасное и трагическое известие из родного города — его младшая сестра, считавшаяся три года без вести пропавшая, нашлась. Вернее, нашлись её останки. Их обнаружил бульдозерист, когда расчищал в карьере новое место. Мать опознала её по фрагментам халатной ткани и тапочкам, а также по зубам. Видимо, она была зверски убита: кости в некоторых местах были сломлены или разрублены топором. В последнее время, после развода мужа, она сильно пила, оставила двухлетнего сына на вокзале в Омске, которого в последствии усыновили какие-то бизнесмены, а потом связалась с наркоманами.
Рудаков взял отпуск за свой счет и завтра он отправиться в Минусинск помянуть сестру и навестить мать (отец давно развелся и жил с другой женщиной в Братске), а также повидаться с родственниками и одноклассниками. Все-таки пять лет он уже не был на Родине. Читал он в письмах матери, что его одноклассники стали отчаянными жиганами, а Миша Никонов и вовсе какой-то у них бандитская шишка, авторитет! Во, дает!
Впрочем, он всегда был бандюганом. Алексей по сей день вспоминает одну криминальную историю, что произошла в восьмом классе. Героями этой истории был Никонов, Лёша и его знакомый Костя.
Этот Костя мечтал о кассетном магнитофоне. Миша прознав об этом от Лёши, пригласил Леху с Костиком к одному своему знакомому, у которого якобы имелся вожделенный магнитофон. Обрадованный Костик извлек из пластмассового деда Мороза честно заработанные в трудовом лагере деньги и, взяв для поддержки Лешу, припёрся к Мишиному корефану. Кроме Мишиного кента, коренастого подростка с недружелюбной рожей, в квартире присутствовал и сам Никонов. Под каким-то предлогом продавцы заманили наивных покупателей в подвал. Неожиданно Миша схватился руками за балку и, подтянувшись, ударил двумя ногами Лешу в грудь. Подскочив к опешившему от удара однокласснику, он ухватил того за ворот куртки и прошептал заговорщицки на ухо:
— Не дрейф, я тебя не трону.
Подручный Миши схватил лом и стал угрожать Косте:
— Гони бабки, козёл, а то тут ляжешь!
Никонов пару раз ударил покупателя.
— Убью, сука! Где башли?!
Костя от страха чуть не описался. Театральный эффекты с ломом, мрачным подвалом и угрозами смерти, сильно повлиял на Костика — он сразу отдал начинающим вымогателям 80 рублей, неслыханную по тем временам сумму!
Когда потерпевшие вышли из подвала, у них тряслись поджилки от страха, и противно ныло в животе. Костя, опасаясь расправы со стороны Миши и его «банды», благоразумно не стал заявлять в милицию…
«Не берет пиво», — окончательно убедился Рудаков и направился к павильону с водкой.
Водка наконец-то его взяла. Дальше он ничего не помнил. Помнил лишь то, что стоял у Грибоедовского дворца бракосочетаний и плакал, разрывая душу острой жалостью к себе, родимому, и к своему прошлому. Когда-то, в этом здании для него и бывшей супруги торжественно звучал свадебный марш Мендельсона. Казалась, впереди долгая и счастливая семейная жизнь. А она вон как повернулась…