Мельниковы успокоились. Они отдали часть долга за квартиру, послали немного денег бабушке в деревню, где гостила их дочка, купили новый телевизор и подержанный ноутбук. Жизнь налаживалась.
— Слушай, Лорка, ты хоть расскажи, как кино снимается! — просил Владимир.
Ему было скучно сидеть одному в четырех стенах, пока жена пропадала на работе.
— Да так и снимается, — вздыхала Лариса. — Обыкновенно. Все ругаются, кричат, суетятся, а потом… все получается.
— Что за фильм? О чем? Мельникова пожимала плечами.
— Вроде про любовь… и про спортсменов каких-то. Про горы. Я толком не знаю.
— Как это? Тебе разве не интересно?
— Не-а, — лениво отвечала Лариса. — Не интересно. Наверное, Глафира права: я не создана для кинематографа. Это особый мир, который подходит далеко не каждому.
— Неужели тебе не хотелось быть актрисой, играть разные роли?
— В детстве, может, и хотелось, а с возрастом прошло. Думаешь, приятно, когда на тебя все пялятся?
— Что здесь такого?
— Вот представь, тебе надо плакать или в любви объясняться при всех. Или целоваться? Ты бы смог?
Мельников долго думал, но так и не нашел, что ответить.
— Я бы не смогла, — сказала за него Лариса. — Мне стыдно. Как это люди могут самое сокровенное выставлять напоказ?
— Привыкли, наверное…
— Разве к такому можно привыкнуть?
— Люди ко всему привыкают, — философски рассудил Владимир.
— Ну да… — согласилась Лариса.
После этих разговоров у нее почему-то портилось настроение. Работа на киностудии «Дебют» вызывала непонятное беспокойство. Гораздо комфортнее Мельникова чувствовала себя в школе, где ей все было мило и знакомо.
— Вот рассчитаемся с долгами, и снова буду преподавать свою биологию.
Владимир кивал головой. Ему тоже не по душе пришлась новая работа Ларисы. Но… человек предполагает, а Бог располагает.
— Я скоро снова в командировку уеду, — однажды сказала Лариса.
— Надолго?
— Кажется, да. И надолго, и далеко.
— Куда, если не секрет?
— Точно не знаю пока. Ходят слухи, что снова в горы. Только на этот раз в другое место. На Памир, кажется.
— На Памир? — удивился Мельников. — В такую даль? Что ваша киностудия забыла на Памире?
Ларису саму интересовал этот вопрос. Единственный человек, с которым она тесно сошлась на новой работе, была Глафира. Но суровая администраторша хранила молчание. Мельникова все ходила вокруг да около, намекала так и сяк на предстоящую поездку, но тщетно. Глафира как воды в рот набрала.
Тем временем съемочная группа усиленно готовилась к работе в горных условиях. Лариса понимала это по характеру инвентаря, который они с Глафирой упаковывали все в те же деревянные ящики с клеймом «Дебют».
Сборы скорее напоминали подготовку группы альпинистов к штурму горного хребта, чем к съемкам фильма: подвозились и укладывались палатки, бухты капроновых веревок, скальные крючья, карабины, примусы, сахар и сухари в тюках, банки со сгущенным молоком и тушенкой, медикаменты и многое другое.
— А что за эпизоды будут сниматься? — в очередной раз спросила Лариса, уже не ожидая ответа.
Но администраторша вдруг сменила гнев на милость: ее лицо смягчилось, губы тронула легкая улыбка, а монументальная грудь взволнованно колыхнулась. Она доверительно наклонилась к помощнице и прошептала:
— «Взрыв в туннеле»…
— Что? — не расслышала Мельникова. — Где взрыв? Какой?
— Да не «какой», а фильм так будет называться — «Взрыв в туннеле»! Про катастрофу!
— Как интересно! — преувеличенно восхитилась Лариса.
— Я сама только вчера узнала. У нас насчет болтовни строго. Начальство не любит, чтобы работники обсуждали творческий процесс.
— Почему? Ведь…
— Это дело художественного совета, — перебила администраторша. — У нас на киностудии все они решают.
Лариса согласно кивнула, хотя подобная секретность удивила и сильнее раззадорила ее любопытство.
— Глафира, миленькая, — взмолилась она. — Расскажите еще что-нибудь!
— Ну… меня особо тоже никто в тонкости не посвящает. Так… что случайно услышу, о чем сама догадаюсь… Вот, давеча актеры обсуждали, что Чаров нанял группу каскадеров: среди них есть и пиротехники, и альпинисты бывшие, и даже один циркач.