Родители Рады тоже говорили, что жених незрел, а дочь их не переросток. Будущий тесть, дослужившийся в войну до звания старшины, держался с важностью по крайней мере полковника и с военной точностью ставил Сергею вопросы, часто мигай воспаленными глазами:
— На что вы будете жить?
— Будем работать.
— Это понятно. Я спрашиваю, на что будете жить? — и сварщик посучил указательным и большим пальцами.
— Я кроме школы стану работать в худфонде.
— Гм-гм, — будущий тесть задумчиво покрякал.
Паузой воспользовалась мать Рады, невысокая, с румяными щеками и большим животом:
— Мы люди простые… дочь у нас сбереженная, не какая-нибудь вертихвостка… Боязно отдавать-то не знай за кого.
Все выслушал Сергей и ушел с надеждой на самое лучшее. Не слышал он продолжения разговора в доме любимой.
— Откажи ему, дочка, — посоветовал отец. — Он и себя-то не прокормит, а туда же — жениться.
— Я люблю его.
— Ну, какой он глава семьи! Учитель рисования. Поди, восемьдесят целковых в месяц, а ты за двести перешагиваешь.
— Главой семьи буду я. Его я сделаю хорошим, сговорчивым мужем. Но самое главное — мы любим друг друга.
Спустя день отец Рады спросил у Сергея:
— А где вы жить будете?
— Мы еще не думали об этом,
— Вижу, что не думали.
Рада заявила:
— Наш завод строит дом. Я могу рассчитывать на квартиру.
— Это будет через год.
— А пока можно у нас, — сказал Сергей. — Две комнаты, одну родители согласны отдать нам.
— Нет! — решительно возразила Рада. — Хочу самостоятельности. И у своих родителей не буду жить. А то будут вмешиваться. Мы устроим нашу жизнь по-своему, по-новому.
Перед свадьбой родители молодых договорились снять «частную» квартиру за свой счет. Нашли женщину, готовую сдать комнату. Рада отказалась:
— Хозяйка хоть и одна, но будет нам мешать.
— Ну, чем же мешать? — удивился Сергей. — У нее своя комната, весь день она на работе, мы тоже только вечером дома будем.
— Вот вечером-то и будет мешать. У одной плиты с ней быть, в одной ванной мыться… Нет, нет!
Нашлась другая квартира.
— Это — мечта! — захлебывался отец Рады. — Три комнаты, все удобства, телефон. Хозяйка — старушка, старший сын у нее с женой уехал на три года на Камчатку. Живет старушка у младшего сына, а в квартиру приходит раз в день проверить, целы ли запоры. Будете жить, так она раз в неделю наведается.
— Папа, я уже сказала тебе свое мнение. Квартира, может быть, и хорошая, но ведь это на Третьей Дачной — далеко.
Справляли свадьбу в ресторане по настоянию родителей Рады («Что мы, хуже других?»), гостей было созвано больше сотни, и отец Батырева кряхтел, выкладывая свою долю расходов. Сергею не по душе были и эта показная пышность, и многолюдие, но особенно не нравились такси, обвешанные надувными шарами, разноцветными лентами и беловолосая кукла на радиоаторе машины новобрачных. «Все эти украшения — мещанская безвкусица, папуасские штучки», сказал он, на что Рада возразила: «Так принято. Пусть все видят: свадьба едет». Сергей смирился, но с трудом перенес всю свадебную процедуру.
Неделю после свадьбы прожили молодожены у Батырева, потом неделю у Рады и уехали на юг, не обосновавшись пока ни под какой крышей.
Впрочем, этот вопрос, как и другие сложные вопросы бытия, не тревожил их, и они бездумно наслаждались жизнью, беря от нее в первую очередь любовь. Жадно и ненасытно любились они везде, где было возможно: дома, во ржи под жарким высоким небом, в березовой роще, залитой голубым светом луны, в душных зарослях полыни, в густых луговых травах… Рада первая тянулась к нему, шепча: «Утоли моя печали». — «Утолю, утолю!»— отвечал Сергей, горячо целуя ее.
Иногда они ездили на мотоцикле в любимые Батыревым волжские займища. Он писал этюды, восхищаясь протоками, заросшими чаканом и стрелолистом, старыми осокорями с кривыми ветвями, одинокими дубами.
— Ах, как хорошо пахнет мокрая осока!. Ты чуешь, Рада?
— Нет, не чую. Выдумываешь: осока не пахнет.
— Еще как тонко и свежо пахнет.
— А я говорю, не пахнет, — и не спорь со мной. Сергей не хотел спорить.
Однажды он забрался на пружинящую кочку в болоте и стал звать к себе Раду:
— Иди, полюбуйся, какая богатая жизнь в болоте!
— Ну, уж…
— В самом деле. Притаись — и увидишь. Рыба, пиявки, лягушки, водяные крысы, всякие жуки, ужи… А какое богатство водорослей! Осока, чакан, камыш, ежеголовка, кувшинки и еще какие-то травы. И все тут растет и живет свободно, красиво.
— Выдумываешь: никакой красоты тут нет, — ответила Рада и не пошла на кочку, а стала торопить его с отъездом: — Поедем на Волгу, на песочек.