Довольно много уже было сказано о постоянно развивавшихся политических, интеллектуальных, языковых, религиозных и общественных течениях внутри российского еврейства XIX века[41]. Для нас здесь важно отметить кристаллизацию российской Гаскалы и взглядов маскилов на женское образование. Дальше в этой книге будет показано параллельное развитие различных идеологий, их взаимодействие с развитием еврейского женского образования и взаимовлияние этих процессов.
Все вышеизложенные факторы – контуры русско-еврейских взаимоотношений, особый путь развития системы образования в России, традиционные образовательные практики российского еврейства и набиравшая силу и влияние критика этих практик со стороны интеллигентов – в совокупности своей создали необходимые условия для зарождения в еврейской среде современного образования. В следующей главе мы рассмотрим, как под влиянием ряда иных факторов эти новшества принесли особую пользу для девочек.
Глава 2
Непредвиденные последствия
Возникновение частных еврейских женских училищ
Современное частное еврейское женское училище Переля, открытое в Вильне в 1831 году, было не первым современным учебным заведением для евреев в черте оседлости. К этому времени успешная современная школа уже имелась у одесской еврейской общины. Однако в одесское училище принимали только мальчиков. Новаторство Переля заключалось в том, что он открыл учебное заведение именно для девочек-евреек. В этой главе будет рассмотрено, с чего все начиналось, почему Перель и несколько его коллег решили открыть школы для девочек-евреек и как, неожиданным образом, число их соратников увеличилось благодаря изменениям в законодательстве.
История первого частного еврейского женского училища
Ш. Ш. Перель родился в начале XIX века в мещанской семье и до поступления в Виленскую гимназию получал домашнее образование. В 1810-е годы обучение в гимназии было для евреев большой редкостью. В 1824 году среди учащихся средних школ Виленской губернии было всего два еврея [Beauvois 1986: 84]. Даже в 1841 году в соседнем Ковно в русских общеобразовательных учебных заведениях насчитывалось всего 14 учащихся-евреев, причем большинство – в начальных школах, а не в гимназиях [Белецкий 1894: 18].[42] Перель, видимо, был единственным евреем в своей гимназии, а по ее окончании влился в незначительное меньшинство виленских евреев, свободно читавших и писавших по-русски[43].
Судя по документам, Перель женился вскоре после достижения двадцатилетнего возраста[44]. У них с женой Сарой родилось двое сыновей и четыре дочери, старшая появилась на свет в 1822 году[45]. Получив нетипичное образование и создав после этого с виду вполне традиционную семью, Перель принял решение открыть первое в России современное училище для девочек-евреек. Неизвестно, знал ли он о провалившихся попытках внедрить современное образование в Умани и в Вильне или об успешной – в Одессе [Zalkin 2000: 197–198, 204][46].
Для своего времени Перель был человеком исключительно образованным, однако не особенно состоятельным[47]. Это делало его идеальным кандидатом в педагоги. Как еврей он не смог бы получить место в русской школе, однако в качестве выпускника гимназии, скорее всего никогда не посещавшего хедер, не годился он и в меламеды. Как следует из более поздней переписки, Перель гордился свободным владением русским языком и поставил своей задачей открыть и другим евреям доступ к русской культуре. Возможно, решение открыть русскоязычную школу для евреев было для него естественным поступком. Остается вопрос, почему он открыл именно училище для девочек.
В письме 1848 года, в котором он запрашивает государственные средства, Перель пишет:
Небезызвестно <…>, что образование женского пола является одним из главнейших средств для распространения образования между мужским полом <…>, ибо если матери получают еще во время девичьего состояния дух образованности, то и воспитывают детей своих по тем же правилам[48].
Сложно, разумеется, сказать, насколько это обусловлено стремлением убедить правительство в том, что он делает важное дело, а насколько отражает его истинную точку зрения. В любом случае и в среде более консервативных маскилов, и в правительственных кругах часто звучал аргумент, что девочки – идеальный инструмент передачи свободного владения языком следующему поколению[49]. Нетрудно поверить, что Перель разделял это убеждение.
41
В частности, в [Nathan 1995] рассматривается набиравшее обороты явление – появление образованных ассимилированных евреев, обладателей интеллигентных профессий – в Санкт-Петербурге. В классическом труде Френкеля [Frankel 1981] рассматривается участие евреев в современных политических движениях.
43
Просмотр списков учащихся Виленской гимназии с 1808 по 1817 год не выявил имени Переля. Я обнаружила одного учащегося-еврея в списке за 1810–1811 учебные годы и две фамилии, похожие на еврейские, в списке за 1809–1810 учебные годы. См.: LVIA. Ф. 567. Оп. 2. Д. 206. Л. 13 об., 39 об.
47
В письме в Министерство народного просвещения от 1861 года Перель отмечает, что вложил в создание школы все свои сбережения – 1600 рублей (РГИА. Ф. 7333. Оп. 98. Д. 466. Л. 8). Скорее всего, эти 1600 рублей составляли приданое его жены. В то время это была значительная сумма, достаточная, чтобы начать дело, но не чтобы на нее жить. По наблюдениям Фриза, приданое составляло от 100 до нескольких тысяч рублей [Freeze 2002: 30]. Еще о приданом в тот период см. [Etkes 1989:160,161,169]. Перель и его семья не принадлежали ни к состоятельной виленской элите, ни к едва сводившему концы с концами большинству. Они, по сути, относились к зарождавшемуся в те годы классу людей, владевших интеллектуальной профессией.