– Вы сказали, что мне нужно кое-что… другое. Вчера. Что вы имели в виду?
Брови Снейпа взлетели, а руки тут же остановились.
– Итак, мы подходим к настоящей причине встречи.
Гермиона покачала головой.
– Это не так, профессор. Я намеревалась продвинуться с терапией мистера Моллисона.
Снейп не ответил. Гермиона подняла взгляд, наблюдая за плавным падением листьев и гадая, не будет ли лучше для них обоих, если она сейчас просто уйдет.
– Терапевт должен уметь извлекать пользу из терапии, – наконец сказал он.
Гермиона хорошо осознавала необходимость для терапевта в постоянной супервизии*(3) и периодической реабилитации. Невероятно тяжело проводить всю жизнь, выслушивая рассказы о чужих проблемах, не переняв их на себя.
– Так вы говорили о терапии?
– В некотором роде.
– И что это должно значить для меня?
Пальцы Снейпа снова порхали взад-вперед, и свежая стружка падала между его коленями.
– Для вас это значит прекратить всё контролировать.
Сердце Гермионы буквально подпрыгнуло от его слов. Ничто не заставляло её чувствовать себя наиболее некомфортно, чем потеря контроля над ситуацией, даже временная. Перед глазами вдруг всё поплыло, а солнечный свет изменился, став болезненно-желтым.
– Не уверена, что это пойдет мне на пользу, профессор, – тихо сказала она.
Он громко выдохнул через нос.
– Разве звучащего в вашем голосе ужаса недостаточно, чтобы убедить вас в обратном?
Гермиона сглотнула, и её пальцы крепко сжали шарф. Когда мир начал кружиться перед глазами, ей было нужно ощущение чего-то материального. Она знала, как важно заглянуть в глаза своим страхам. А последние события заставили осознать, как на самом деле узок её взгляд на мир по сравнению с тем, каким он должен быть. И с каждым годом относительной изоляции в лечебнице он всё сужался. Её критические оценки как себя, так и пациентов, были не только непродуктивными, но и неподобающими. Чем меньше становился её личный мирок, тем хуже ей давалось принятие чужих особенностей. Снейп предлагал ей шанс разорвать эти оковы предубеждения. Но какой ценой?
– Ваши действия будут носить сексуальный характер?
– Думаю, в данный момент это будет самым эффективным способом.
Гермиона еще крепче схватилась за шарф.
– Что, если мне не понравится происходящее? Вы остановитесь?
– Нет.
Его лаконичный ответ заставил Гермиону вздрогнуть.
– То, чего, как вам кажется, вы хотите, и то, чего хочет ваше тело, – совершенно разные вещи, – сказал он. – Вы имеете тенденцию к самодепривации. В процессе нам потребуется обойти это. У вас будет возможность после каждой встречи сказать мне, хотите ли вы продолжить. Но я не буду останавливаться посреди сессии. Ваши желания и так будут каждый миг изменяться. Конечная цель каждого взаимодействия для вас – пройти его до конца, осознать смысл и извлечь урок.
– Что, если мне будет больно?
– Боль никогда не будет сильнее той, что вы сможете выдержать. Вы научитесь воспринимать её как средство на пути к цели, как ключ к пониманию. Я буду вашим проводником.
Страх заставлял Гермиону тяжело дышать, и от каждого вздоха изо рта вырывалось облачко пара, повисая в неподвижном воздухе. Вдруг она покачала головой.
– Это совершенно недопустимо.
После паузы он заговорил снова:
– Я не буду пытаться вас убедить. Я всего лишь предлагаю вам антидот к вашему текущему состоянию. Вы сейчас находитесь в процессе осознания, что искреннее желание помочь, подкрепленное благими намерениями, не имеет ничего общего с профессиональной компетенцией. И когда вы осознаете это в полной мере и не сделаете ничего, чтобы измениться, вы оставите эту профессию. У вас дар от природы, и, мне кажется, вы уже слишком многим пожертвовали, чтобы позволить этому случиться.
Его проницательный взгляд на ее ситуацию очень смущал, но в то же время немного успокаивал.
– Как бы вы охарактеризовали эти отношения? – она нахмурилась, рассматривая свой шарф.
– Я бы назвал это деловым соглашением.
– Деловым?
– Вы сможете сами оценить мою компетенцию, – просто ответил он, и его пальцы снова запорхали вокруг деревяшки.
Гермиона потерла лицо руками, сама не веря в то, что она всерьез рассматривает его предложение.
– Мне нужно будет довериться вам.
– Конечно.
Она залпом втянула воздух.
– Что вы сказали Линчу?
Снейп повернулся к ней, изучая её лицо пристальным взглядом темных глаз, прежде чем ответить:
– Я сообщил ему, что вы хотите уйти. Что у вас проблемы. Я сказал: если он оставит меня в покое, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам, и вы, возможно, останетесь.
– Что?! – Гермиона встрепенулась. – Но это неправда. Я не собиралась уходить.
– Сколько раз вы думали об этом за последние несколько дней? – он откинулся назад и скрестил руки на груди.
– Так вот что вы сделали. Легилименция?
– Конечно нет. Ответьте на мой вопрос.
Ответ был очевиден. Она думала о том, чтобы уйти, множество раз.
– Разве так важно, ушла ли бы я? Линч легко бы нашел кого-то мне на замену, – Гермиона нависла над ним.
Снейп закатил глаза.
– Ну же. Вы не настолько тупая.
– Тупая?
Он вздохнул и поджал губы. Гермиона в растерянности покачала головой.
– Очевидно, что он влюблен в вас, – проворчал Снейп. – Вероятно, уже много лет.
– Что?! – воскликнула она. – Но… он женат!
Брови Снейпа взлетели.
– С каких пор это имеет значение?
Схватившись за голову, Гермиона отвернулась от него. Она часто дышала. Мир закружился перед ней как в калейдоскопе.
– Что, он думает, вы собирались сделать, чтобы убедить меня?
– Кто знает, – Снейп пожал плечами.
– Поговорить со мной?
Он не ответил.
– Линч подумал, что вы собирались переспать со мной? – Гермиона резко повернулась, чтобы посмотреть на него.
– Может быть.
– Это бессмыслица, – она покачала головой. – Если всё, что вы говорите, правда, с чего бы он позволил, чтобы вы переспали со мной?
– Потому что, мое наивное невинное дитя, – Снейп наклонился в её сторону, – он, очевидно, так влюблен в вас, что скорее позволит другому трахнуть вас, чем потеряет совсем.
Воздух стал густым, тяжелым, будто налился свинцом.
– Черт, – неожиданно пробормотала она, закрыв рот руками.
– Мне действительно нужно объяснять вам всё это? – Снейп нахмурился.
Гермиона медленно опустилась на скамейку.
– Я… я в состоянии понимать такие вещи, когда они относятся к другим, но не ко мне.
– Разумеется.
Или Снейп ошибся с Линчем, или она упустила, а может, намеренно годами не замечала очевидное. Если так, это был серьезный промах, как личный, так и профессиональный. Снейп был прав: если ей не удастся стать таким терапевтом, каким хочется быть, она оставит профессию. И тогда она решилась.
– Я хочу, чтобы вы помогли мне… стать лучше, – сказала она тихим голосом.
Снейп коротко кивнул и встал, чтобы уйти.
– Подождите! Когда мы… начнем?
– Вам не нужно этого знать. Иначе вы почувствуете необходимость всё переиграть или манипулировать ситуацией. Всё начнется тогда, когда я решу, что пришло время. И закончится по моему усмотрению.
Сердце колотилось как бешеное, и Гермиона тяжело дышала.
Снейп направился прочь.
– Профессор?
Он остановился спиной к ней.
– Почему вы это делаете?
Снейп помолчал.
– Считайте это академическим интересом.
Он ушел, бросив что-то в птичью купальню, когда проходил мимо.
Она встала, чувствуя себя опустошенной. На что она только что согласилась?
Подойдя к купальне, Гермиона увидела её, плавающую на поверхности, затейливо вырезанную из куска дерева. Бабочку.
Трансформация.
***
Гермиона наблюдала, как зубная паста вяло кружится в сливном отверстии раковины. Усталые глаза пытались сфокусироваться, но картинка плыла. Она засиделась за чтением до позднего вечера. Ей нужно было просто…