– Разве это отличается от наблюдения за другими ради эмоционального или интеллектуального удовлетворения?
Она обдумала его слова.
– Или ради наслаждения чужим горем, что еще хуже.
– Разве это мы делаем?
– Конечно. Мы наблюдаем за чужой жизнью, и это помогает нам лучше воспринимать свою. Мы наблюдаем за печалью других людей, чтобы порадоваться, что нам самим не приходится ее испытывать. Разве это благороднее того, чтобы подрочить на чью-то красоту, пока они не знают об этом?
Гермиона пожевала губу, прежде чем ответить.
– Похоже, вы скрываете в себе вину не за это, Шон. Вы можете мне сказать, в чем же тогда кроется причина вашего недовольства?
Его охватил внезапный спазм. Казалось, ее слова пробудили спящий Круциатус, заставив его приподнять уродливую голову.
– Это… – лицо Шона исказилось. – Это безответственность из-за отрыва от объекта желания. Это позволяет испытывать к ним меньше чувств, чем следовало бы. Своего рода… эгоизм.
Гермиона чувствовала, что почти поняла, о чем он говорит, но ей не хватало деталей. Если бы только он мог…
Он яростно помотал головой.
– Мне нужно прекратить… говорить об этом… это плохо для меня.
Гермиона внезапно ощутила беспокойство, что из-за нее его прогресс теперь застопорится, и почувствовала себя виноватой.
– Мне очень жаль, Шон. Мне не следовало…
– Нет. Это ваша работа, доктор Грейнджер. Я… – он поморщился. – Я уважаю это.
Она выдохнула, поняв, что неосознанно задержала дыхание, наблюдая за его судорогами. Хоть она и была ему благодарна за успокаивающие слова, но все же не чувствовала себя достойной его уважения, когда он корчился перед ней от боли.
***
– Расскажи мне, что ты думаешь о вуайеризме.
Луна улыбнулась. С тех пор, как она перестала носить компрессионную маску, стало легче понимать выражения ее лица. Гермиона обнаружила, что каждый раз, когда они встречались, она находила в ней все больше и больше от своей старой подруги, словно собирала визуальный пазл.
– Джордж говорил, он рассказал тебе о том, что я подглядывала, – без тени смущения ответила Луна. – Когда не можешь жить полной жизнью, иногда достаточно наблюдать за теми, кто может.
– Но ты же живешь полной жизнью. С каждым днем все больше и больше.
– Да, но есть вещи, которые я никогда уже не сделаю. И пути, которыми никогда не пройду. Гермиона, мои шрамы останутся на всю жизнь, и я смирилась с этим, – серебристые глаза Луны были широко раскрыты и казались Гермионе почти всеведущими в этот миг. – Но это заставило меня захотеть еще больше познать красоту этой жизни, даже если я не могу добавить к ней то, что желаю.
Луна положила руку на колено Гермионы.
– Не могу передать, насколько воодушевляющим было для меня наблюдать за тобой и профессором Снейпом. Два восхитительно прекрасных создания, наслаждающихся друг другом. Это было сродни искусству, Гермиона. Совсем не отвратительно и не грязно. Я будто ожила, наблюдая за вами и ощутила, что жизнь продолжается, и я все еще могу наслаждаться ею. Ты спрашивала, что я думаю о вуайеризме? Для меня он словно благословение. Жить чужими жизнями лучше, чем не иметь возможности жить вообще.
Гермиона знала, что в прошлом ей было бы трудно принять то, что говорит Луна. Ее смущение из-за того, что ее застали в столь компрометирующем положении за таким непристойным деянием в отношении пациента, раньше заставило бы ее замкнуться в себе и задраить люки, чтобы избежать последствий. Но сейчас ее переполняло сопереживание. Не только в отношении Луны, но и в отношении Шона тоже. Она их понимала.
Луна ободряюще улыбнулась ей.
– И я хочу снова понаблюдать за вами вместе.
– Ох…
***
Снейп впервые сел напротив нее. Войдя в кабинет, он сразу направился к стульям в углу и взял один, чтобы она могла взять другой, и их колени оказались всего в паре дюймов друг от друга. После своего вчерашнего признания она была слишком истощена физически и эмоционально и не хотела больше обсуждать с ним это. И теперь он спокойно наблюдал за ней. Гермиона чувствовала, что он дает ей время, чтобы решиться, но по какой-то причине она никак не могла начать разговор.
– Линч разрешил вам пользоваться кухней в течение дня, чтобы варить зелья для Луны, – сказала она. – Или другие, какие вам могут понадобиться.
Снейп кивнул.
Гермиона снова перевела взгляд на бумагу, лежащую у нее на коленях, и уставилась на пустые линии. А затем тяжело вздохнула.
– Я не жалею о том, что мы делали. В целом, это помогло мне. Я уже чувствую, что это изменило мое мировоззрение, хотя вы можете себе представить, как это было трудно.
Слушая ее, Снейп провел пальцем по верхней губе.
– Я не хочу менять наше соглашение, – продолжила Гермиона. – И я не хочу, чтобы вы действовали со мной как-то по-другому. Есть веская причина, по которой я являюсь тем, кто я есть. Но это не значит, что я не хочу меняться.
Он глубоко вздохнул, обеспокоенно нахмурив брови.
– Вы не против продолжать, как и прежде? – она задержала на нем взгляд своих карих глаз.
Он помолчал, прежде чем ответить.
– Если бы я знал о вашем прошлом, я бы не стал ничего делать вообще. Принуждать вас к излечению вашей травмы тем способом, как это сделали мы, было бы бессовестно. Так что у меня есть возражения.
Гермиона кивнула.
– Я понимаю и искренне благодарна вам за беспокойство. Возможно, нам нужно некоторое время, чтобы обдумать, как лучше продвигаться с моим обучением. А пока я хотела бы продолжить ваше лечение в соответствии с нашей нынешней договоренностью.
Он немного напрягся, но ничего не возразил. И тогда она продолжила:
– Я бы хотела, чтобы вы эякулировали во время полового акта, – она прямо посмотрела на него, понимая, что нужно показать некоторую степень уверенности в своих действиях.
Он скрестил руки на груди и прочистил горло.
– Акта какого рода?
– На ваш выбор.
Для нее было важно предоставить ему выбор, чтобы он не чувствовал себя так, будто его загнали в ловушку или манипулируют им.
– Внутренняя или наружная эякуляция?
– Снова на ваш выбор.
Он поднял подбородок и пристально посмотрел на нее.
– Сейчас?
– М-м-м, – она посмотрела на часы. – Да, мое расписание вполне свободно.
***
Гермиона повернула голову набок и выплюнула волосы изо рта. Не нужно удивляться, что он выбрал именно эту позу. Лежа лицом вниз на кровати, она не могла смотреть ему в глаза, и это уменьшало интимность происходящего. И если она правильно прочитала его намерения, он наверняка отстранится перед оргазмом. Будет интересно узнать, куда и как он решит эякулировать.
Прямо сейчас его рука лежала на ее спине, надавливая, пока он скользил внутри нее плавными движениями. Гермиону же все меньше волновало то, что ее голова была зарыта в матрац, потому что он задевал все возможные точки внутри нее, и это было совершенно невероятно, так что хотелось кричать в покрывало. Вместо этого она просто стонала и пыталась дышать.
Снейп был очень тихим, за исключением редких стонов, когда он входил в нее. Но она хотела слышать больше, поэтому подалась ему навстречу, сжимая мышцы тазового дна. Ответом был вздох и стон, а затем он прибавил темп.
– Черт, – прошипела она в матрац. Ее действия ей аукнулись, но, честно говоря, именно этого она и хотела.
Большая ладонь легла ей на бедро, а вторая рука потянулась вниз и проскользнула между ее ногами, чтобы потереть клитор.
– О-о-о, – простонала Гермиона, чувствуя, как внутри нарастает напряжение. Он проникал так глубоко, что достигал шейки матки, с каждым толчком подрывая основы ее сдержанности.
Снейп вонзился в нее, прерывисто дыша, и его яички шлепнулись о ее промежность. Волосы, свисающие на лицо, вздымались от каждого вырывающегося из груди стона, и Гермиона поняла, что она близка.
Его пальцы дрожали на клиторе, и он притягивал ее к себе каждый раз, входя, чтобы протолкнуть еще пару миллиметров напряженного члена в сжимающееся отверстие.