А затем она услышала мелодию и мгновенно узнала эту невероятно искусную игру. Она не слышала, как он играет со времен его дуэта с Деннисом, но знала, что, если отважится пойти в соседнюю комнату, увидит там его: изящные руки будут ласкать клавиши, а спина круто изгибаться под бурлящий рокот басов, соперничающих с нежным перезвоном высоких нот. Мелодия была невероятно звучной, раскатистой и страстной, но затем стала мелодичной и мучительно тоскливой. Если Гермиона и беспокоилась, что он отрезал себя от собственных эмоций, то эта необузданная и пылкая мольба мгновенно развеяла эти мысли.
Отвернувшись от окна, Гермиона сползла на пол, невидящим взглядом уставившись в пространство. В его игре была слышна боль, но вместе с тем и надежда. Смахнув слезы со щек, Гермиона подумала, не она ли та, кто сможет вытащить его оттуда, где он спрятался от всего.
Зная, что не сможет сейчас встретиться с ним лицом к лицу, она ушла к себе в комнату, чтобы смыть с лица печаль, которая, казалось, в последние дни поселилась там навечно. Глядя в зеркало, Гермиона размышляла, что она делает, и гадала, куда идет. Она чувствовала, будто стоит у края пропасти, готовая рухнуть в нечто темное и неизведанное. Оставалось лишь решить, прыгать самой или ждать, когда ее столкнут.
Вдруг она заметила кое-что, отчего ее сердце сжалось, будто его сдавили в кулаке. На подоконнике стоял цветок в горшке. Это был подпитываемый магией подсолнух, сияющий желтизной в лучах света, проникающих через окно. Горшок был глиняным, вылепленным его руками. Подойдя поближе, Гермиона заметила, что по краю он украшен завитушками в форме буквы S. Что они символизируют? Змей? Слизерин? Северуса Снейпа? Или имя одной сексуальной дамочки, которое теперь автоматически всплывало в мыслях, стоило ей подумать о нем… черт, ей нужно найти его.
***
Когда она распахнула дверь общей комнаты, он тут же остановился и обернулся к ней. Прядь темных волос упала ему на лицо, а руки лежали на клавишах.
– Продолжайте играть, – приказала она и, направившись к окнам, с помощью магии заставила шторы опуститься, погрузив комнату в темноту. Потом она закрыла и наложила заклинание на дверь, не желая, чтобы кто-нибудь увидел это. Даже Луна.
Когда она включила лампы на стенах, Снейп скользнул загнанным взглядом по клавишам и продолжил играть.
Медленно подходя к нему, она смотрела на очертания его рук, парящих над клавишами, выгибаясь и касаясь их. Его мастерство завораживало и возбуждало. Очевидно, последние восемь лет он потратил не совсем впустую. Неужели это стало его терапией?
Насыщенные мощные аккорды льющейся мелодии эхом отдавались в груди, когда Гермиона положила руки на его широкие плечи, ритмично вздымающиеся в такт музыке. Проведя рукой по шее Снейпа, она запустила пальцы в его волосы, ощутив, как он инстинктивно подался назад, прижимаясь к ней. Проведя ногтями по коже, она захватила прядь волос и мягко потянула голову в сторону. Когда она коснулась кончиком языка за ухом, его игра замедлилась в нерешительности.
Даже сквозь четкий ритм нот Гермиона ощутила его стон, поймав вибрацию гортани своим неумолимо медленно скользящим по шее языком. Когда она добралась до воротника, ее пальцы прокрались вперед, чтобы расстегнуть пуговицы, а губы задержались у границы узловатой кожи, чуть не ставшей его вратами к смерти. Пальцы Снейпа легли на ее щеку и перебрались на волосы, но Гермиона мягко направила его руку обратно к клавишам.
С глубоким прерывистым вздохом он изогнул пальцы над белым клавишами, продолжая извлекать из пианино медленные, мягкие звуки, пока ее легкие, как перышко, поцелуи и теплое дыхание унимали напряжение, поселившееся в его поврежденных после нападения змеи тканях. Она продвигалась вокруг шеи, и Снейп запрокинул голову, чтобы дать ей доступ, продолжая играть с закрытыми глазами.
Ее пальцы расстегнули пуговицы его пиджака и рубашки и скользнули вниз по груди, а язык лизнул горло, вырвав еще один сдавленный стон, который она ощутила гудением на своих на губах. Расстегнув последние пуговицы под пупком, Гермиона провела руками от живота к обнаженной груди, ощущая ладонями мышцы, прокатывающиеся во время игры под бледной кожей. Подобно струнам пианино, вибрирующим при ударе по клавишам, она чувствовала, как его сухожилия так же гудят при каждой сыгранной ноте.
Затем ее пальцы направились вниз, медленно закружились вокруг сосков и обхватили напряженные бугорки, одновременно с этим Гермиона склонилась вперед и вобрала в рот мягкую мочку уха.
Снейп зашипел и подался вперед, нащупывая клавиши, чтобы возобновить свою безупречную игру. Закусив растянувшиеся в улыбке губы, она шагнула вперед, встав сбоку и держа одну руку у него на плече. Присев, Гермиона пробралась под локтем Снейпа и, раздвинув его ноги, втиснулась между руками, ощущая спиной резонанс гудящих клавиш. Он продолжил играть вслепую, наблюдая из тени своих глубоко посаженных глаз, как она отодвинула его рубашку и наклонилась, чтобы провести кончиком языка по соску. Почувствовав, как его член ткнулся ей в грудь, она нежно погладила его, словно беспокойное животное.
Медленно и ритмично Гермиона ласкала губами и языком напряженные соски, и длинные ресницы Снейпа дрогнули и сомкнулись. Затем обе ее руки направились к брюкам, расстегнули их и высвободили гладкий член, который стал ей уже так же хорошо знаком, как и его нос.
Когда Гермиона обхватила его, руки Снейпа снова запнулись на клавишах и продолжили уже гораздо медленнее. Слегка сжав член в кулаке, она скользнула по нему вверх, и остановилась чуть ниже головки, чтобы удержать сияющую капельку предсемени и не дать ей стечь, после чего наклонилась и слизала ее. Снейп громко выдохнул через нос, и она подняла глаза, наблюдая, как он хмурится, пытаясь сосредоточиться на игре, пока Гермиона ласкала его горячий член.
Скользя рукой вверх и вниз по головке, она прикусила основание члена и провела по нему языком. Музыка теперь струилась мучительно медленно, и Гермиона двигалась в том же темпе, облизывая и посасывая нежную плоть, а затем переместила руку вниз и накрыла ртом головку. Язык закружился по ней, а потом, отстранившись, Гермиона подула на нее, и это создало такой резкий контраст с жаром ее рта, что его бедра ошеломленно дернулись, а клавиши пианино отрывисто звякнули.
Решив, что с него хватит поддразниваний, она снова прижалась к нему губами, извиваясь, как кобра, и вбирая в рот сколько могла, в то время как ее рука поглаживала ту часть члена, которая не помещалась внутрь. Хриплое рычание вырвалось из груди Снейпа, одна его рука затрепетала над клавишами, а другая схватила Гермиону за волосы, поглаживая их в такт медленным движениям вверх и вниз по стволу члена.
Она неторопливо пощекотала отверстие на головке языком, одновременно посасывая ее губами и изредка причмокивая, что раньше заставило бы ее загореться от смущения, а теперь, в сравнении с уже произошедшим с ней, стало незначительным.
Все сильнее сжимая широкое основание члена с каждым движением вверх по нему, Гермиона почувствовала, как его бедра подаются ей навстречу, и воспользовалась возможностью скользнуть другой рукой внутрь брюк и обхватить яички, уже поднявшиеся в сжавшейся мошонке. Перекатывая их между пальцами, она услышала, что его дыхание прерывается гортанными стонами, и поняла, что он уже близок.
Рука на клавишах настойчиво играла снова и снова одни и те же глубокие резонирующие ноты, в то время как рука в ее волосах сжималась все больше с каждым коротким толчком бедер навстречу. Ускорив ритмичные движения ладони, Гермиона накрыла член губами, раскачиваясь из стороны в сторону, лаская его языком, надавливая и сжимая.
Зародившееся между его стиснутыми зубами шипение перешло в стон, а клавиши хаотично звякнули под сжимающими пальцами, и он кончил, склонив голову и притягивая Гермиону к себе за спутанные волосы.