— Медики поставили диагноз — послеродовая депрессия.
— Депрессия? Какая-то депрессия? Из-за которой женщина может умереть?
— Она считала, что твой отец мертв, и что это — ее вина, — Бейл опустил глаза, снова возвращаясь в тот день. Последние слова, последний вздох друга, небезразличной ему лично женщины. — И. — Бейл покачал головой. Сказать мальчику, что его мать просто не хотела жить?
— И? — Люк был захвачен повествованием, он чувствовал, что Органа не врал, он даже видел картинки воспоминаний, обрывки в памяти бывшего Сенатора. Обрывки фраз, действий, картинок, чувств. Внезапно ему самому захотелось разреветься. Рука коснулась глаз и ожесточенно стерла накипающие слезы, внезапно он почувствовал рядом тепло сочувствия — это Лея коснулась его руки своей и сжала в ладони. Ее сила, сострадание словно бальзам лились на его душу, нежно касаясь, стирали, унося за собой боль, сомнения и одиночество.
— Люк, я не медик, объяснить мало что могу, только рассказать, что там было. Я не думаю, что она тебя не любила, очень любила и ждала, но тогда свалилось многое на нее: распад Республики, которой она служила и верила, предательство, известия о смерти твоего отца. Не знаю, может быть это важно, но ее последние слова были о твоем отце. Она просила у него прощения и сказала, что в нем есть добро.
Люк кивнул, кому как не ему самому знать правдивость этих слов. Внезапно он вздрогнул и шмыгнул носом, совсем как ребенок. Органа чувствовал — нельзя так играть! Нельзя! Так не играют, за играющих так не болит душа. Он сам того от себя не ожидая подошел к Люку, кладя руку на его плечо, успокаивая. И внезапно мальчик уткнулся в его камзол и затих. Бейл присел рядом с парнем, смотря ему в глаза. В болезненные, покрасневшие, из которых то и дело скатывались слезинки.
— Прости, — мужчина чуть потрепал его по волосам, стараясь скрыть собственное волнение. — Тебе сейчас надо выспаться. Я приказал подготовить для тебя комнату. Отдохни.
— Нет, мне надо на Мон Каламари!
— Кеноби там не один, все будет в порядке.
Лея посмотрела на отца:
— Ты доверяешь этой женщине? После разговора с ней, мама была сама не своя, да и Бен.
— У нас нет другого выхода, Лея. Леди Варла обещала помочь.
— Варла, — внезапно очнувшись переспросил Люк. — Леди Варла? Вы говорите.
— Про дочь Императора. Да, именно про нее.
Лея, которая не присутствовала при разговоре родителей и Варлы, уставилась на отца.
***
Вейдер просматривал информацию, полученную от разведки. О том, что Органа были связаны с Альянсом, секретом для него не было, но и тронуть столь известную личность он не мог. Но если они стоят за атакой на его сына. Успокоившись и глубоко вздохнув, он сделал запрос о местонахождении Сенатора Алдераана. По данным Сената, Принцесса Лея сейчас находилась в родовом замке на Алдераане. Ближайшее заседание Сената состоится только через две недели, поэтому это было не странно. А вот Мон Мотма уж больно часто и много сидит на Корусканте. Несмотря на то, что его люди прочесывают все доступные частоты, но пока прямых доказательств связи с атаками не было ни на одного Сенатора, причастного к Альянсу. Они скорее напоминали клуб по интересам, судя по записям с их «заседаний», они больше говорили о том, как раньше было здорово, чем о том, что надо новую власть сместить, скорее они все еще не оставляли надежды, что смогут убедить Палпатина отказаться от власти и вернуть всю власть Сенату. Может поэтому он их и терпел?
Письмо от Люка он открыл только вечером, то не было помечено как срочное, поэтому Вейдер оставил его до конца рабочего дня, но вот содержание его совсем не порадовало. Люк, взяв один из шаттлов Дворца, решил слетать на экскурсию на Алдераан. Чертыхнувшись, понимая, что сын, скорее всего уже на другой планете, костеря себя, в том, что он плохой отец, сына в том, что тот еще обормот, Вейдер не побежал срочно в ангар, догонять сына — бесполезно, он сжимая и разжимая кулаки после каждого подобранного слова написал сыну как он считал спокойное письмо. Затем встал и, все еще находясь во взвинченном состоянии, наорал на няню Люка, с которой случайно столкнулся в коридоре. Затем внезапно остановился, посмотрев на женщину, которая даже не подала вида испуга. Текла Минау видела его и более грозном виде, хотя женщина помнила еще Анакина Скайуокера — безумно влюбленного в ее хозяйку. Извинившись, он отправился на пост отслеживания. Если Люк решит куда-то еще отправиться, то он точно будет знать об этом.
Женщина лишь улыбнулась. Они все-таки очень похожи.
***
Огромные голубые глазищи внимательно следили за полётом моли-ловетти. Исцарапанная ветками довольная мордаха выражала восторг открытием — насекомые на Корусканте водились только в ботанических садах и то — не во всех.
Защипало поцарапанную веткой коленку. Отец его не выпускал из поля зрения никогда. А сейчас — такая возможность! Тем более — дедушка разрешил! Он сам слышал! А от няни так круто убегать, смотреть как она ищет его. Сейчас он был свободен. На целых четыре часа! Пока отец не вернётся. Влетит, ага. Но ведь это того стоит!
— Люк, — испуганная Текла Минау искала его. — Немедленно возвращайся. сейчас не время играть в прятки!
Мальчишка сидел тихо-тихо, не двигаясь.
— Люк! — она путалась в подоле длинного платья.
Интересующее его насекомое как раз оказалось в поле видимости. Люк чуть подался вперёд, цепляясь за ветку. Моль была так близко! Она, кажется, не замечала его. Люк продвинулся ещё дальше, но предательская ветка всё же зашумела. Но Текла смотрела совершенно в другую сторону.
Моль плавно вспорхнула. Люк потянулся за ней, и ветка хрустнула. Мальчишка забарахтал ногами, вцепившись в ветку и подтягиваясь.
«Ой.»
Текла услышала хруст, обернулась и со всех ног бросилась к Люку.
— ЛЮК!!!
Тот уже, пыхтя, влез на ветку обратно.
— Да нормально всёёооо! Тут такая красивая бабочка!
Она подхватила его.
— А ну слезай, что отец скажет как вернется? — она попыталась говорить строго, но все равно слышал страх.
— Будет ругаться! — захихикал мальчик, болтая ногами. — Поставь меня, я уже не маленький! Мне уже целых пять лет!
— А ведешь себя словно тебе два.
Ребёнок тут же надулся.
— Папа и так меня никуда не пускает!
— Потому что ты вечно в неприятности влезаешь. и разве тебе на Джилле не понравилось? Мы летали туда на отдых?
— Папа вообще не давал ходить! Только за ним. А это скууууучно!
— Но мы же с тобой гуляли!
— Только в силовом поле. А в лес не пошли!
— Там опасно, вот когда подрастешь.
— Мне уже пять лет! Я много умею! Быстро бегать умею!
— Когда вырастешь! — Текла была непреклонна.
Мальчишка пробурчал что-то, насупившись.
— Ты мне и год назад говорила.
— И через год скажу, пока начальную школу не закончишь!
— Но это же вечность! — пришёл в ужас парнишка.
— Ничего не вечность - даже не заметишь.
— Я этот год еле пережил!
— Пережил. он пережил. ты наслаждался. — Текла выдохнула. — пошли обедать, а то снова выглядишь как недокормленный.
— Я не хочу кататься, как тот смешной зверёк! Неудобно!
— Но и скелетом ходить тоже не смешно, так что давай, — она повернула в сторону выхода.
Моль пролетела совсем близко! Мальчишка скользнул за ней. Когда ещё доведётся посмотреть!
Текла обернулась, но было уже поздно.
— ЛЮК!!!
Мальчишка бежал за молью, позабыв про всё на свете. Вот она — красивая! И летает! И не заметил как та порхнула дальше все ближе подбираясь к зарослям ядовитого плюща. В общем-то Люк и сам куст не видел ни разу, так что спокойно припустил дальше.
— Люк!!! Назад!!! — как можно громче крикнула Текла, бросившись за своим неугомонным подопечным.
Парнишка пропустил её слова мимо ушей, она слишком много волнуется по пустякам. Она бросилась со всех ног к нему, путаясь в платье, перепрыгивая через какие-то кусты. Люк потянулся к зарослям за бабочкой. Текла схватила его прежде, чем он смог далеко зарыться в листья, но уже несколько стрелок впились в его кожу.