– Но я слышал, что у некоторых особых служб есть более усовершенствованные артефакты, – более уклончиво ответил я.
Профессор кивнул и пригладил растрепанные вихры.
– Да, у Тайного отделения, например, есть своя служба артефакторов, и они научились создавать многопрофильные устройства. К примеру, Око – оно может уловить ранг родовой силы, но не покажет ее природу. Если же Ядька пойдет в своих изысканиях дальше, то, имея вас в распоряжении как постоянный источник родовой силы высокого потенциала, сможет создать алгоритмы, которые будут четко показывать природу, ранг и потенциал. И это изобретение…
– Захотят иметь очень многие, – тихо отозвался Ванька. – Ох, дед…
– Тихо! – перебил его профессор. – Я не закончил. Словом, как только о возможностях этого артефакта станет известно хотя бы широкой общественности в Аудиториуме, к работе нашей Ядвиги будет приковано пристальное внимание. В лучшем случае она больше не сможет работать свободно – к ней приставят нескольких кураторов, которые будут диктовать пожелания. В худшем…
– Мою работу просто у меня отберут и передадут кому-то другому, – не скрывая злости, добавила девушка и яростно смахнула рыжую прядь со лба так, что чуть не вырвала клок волос. – Повесят на документацию гриф государственной важности, может даже «секретку», и я потеряю возможность продолжать заниматься проектом.
Плещеев скорбно вздохнул.
– Верно, доченька. И я не смогу вырвать этот проект обратно. Они же цепляются зубами за каждую разработку, что можно поставить на госслужбу. И, что хуже, и тебя могут завербовать. Сделают предложение, от которого ты не сможешь отказаться, и окажешься ты сразу по выпуску в лаборатории какого-нибудь закрытого артефактория одного из тайных отделений…
Ноги Ядвиги подкосились, и мы с Ванькой едва успели подхватить стремительно бледневшую девушку. Перекинувшись с лаборантом взглядами, мы, не сговариваясь, усадили ее на табуретку, которую Ванька быстро вытер полой халата.
– Как ты? Обморок?
– Нет… Все в порядке, – отозвалась Хруцкая. – Просто новости… Взволновали.
Профессор понимающе кивнул.
– Ты, Ядька, увы не первая, кто может столкнуться с такой несправедливостью. Хотя правда у каждого своя. Государевы щиты и мечи сантиментов не приветствуют, у них иная задача – защищать и оберегать. А уж какими методами и какой ценой – вопрос всегда открытый. К сожалению, ученые люди иногда страдают от их действий.
– Но я не хочу работать в закрытой лаборатории, – нервно сглотнув, возразила девушка. – Я хочу исследовать, создавать новое. Не только на благо государства, но для помощи всем людям. Вы же знаете, Евгений Родионович, я всегда хотела показать артефактами, что Благодать может служить народу, а не пугать. Что это дар для нашей империи, а не ее проклятье…
– Ты, Ядька, всегда у нас была гуманисткой, – усмехнулся Ванька и обернулся к деду. – Ну что, дедуль. Что делать будем?
– Молчать, – хором ответили мы с Плещеевым-старшим.
Профессор повернулся ко мне и устало оперся о стеллаж.
– Молчать нужно еще и потому, что если сведения о возможностях Ядькиного артефакта просочатся за пределы Лабораториума, то непременно начнутся вопросы, откуда наша юная студентка взяла материал для создания алгоритма. Это с Благодатью просто – замешал чуток пыли Осколка – и ранги сами показываются, только цвет настрой. А с родовой силой иначе.
– То есть нужно иметь сильного живого представителя, чтобы куб впитал силу? – предположил я.
– Именно. Родовая сила иначе работает, ее тайны и механизмы и по сей день не изучены до конца, ибо носителей слишком мало, да и у тех силенок маловато. А тут чистая связь с Источником, да еще и такой потенциал… Иными словами, вы, Михаил Николаич, на данный момент являетесь идеальным источником для создания артефактов, что смогут работать с родовой силой. Первый ранг «родовухи» – это вам не хухры-мухры!
– Значит, все дорожки обязательно приведут ко мне, – заключил я. – Даже с учетом того, что потенциал пока не реализован?
– Не реализован, но обозначен. А теперь представьте, что будет, когда выяснится, что в Аудиториуме завелся юноша, потенциал силы которого сравним с императором или его ближайшей родней?
Хороший вопрос. Почему-то на ум сразу пришел Радамант. Неужели он каким-то образом прознал о моем потенциале, когда вышел на контакт? Быть может, поэтому он держался со мной если не осторожно, то… Нет, не по-дружески, но ведь он подсказывал и помогал мне. Да, логика у этого косоликого мужика была весьма своеобразная, да и мотивы оставались до конца неясны. Но если он и правда хотел превратить меня в инструмент для воплощения собственных замыслов?