Это было хреново. Мы уже прошли достаточно и почти что подобрались к условному месту – была в парке скульптурная группа на отшибе, где можно было отсидеться и схорониться.
– Я за Серегой, – сказал я, разворачиваясь. – Нельзя его бросать.
Грасс не ответила – лишь всматривалась куда-то в даль.
– Кажется, он и не там, – зло сказала она. – Гляди.
Я проследил за ее пальцем и заметил силуэты нескольких человек, скрывавшихся в тени скульптур. Ронцов был среди них. Сидел на каменной скамейке под непроницаемым куполом, привалившись к низкой стенке, словно брошенная тряпичная кукла.
– Уходим отсюда, – прошипела Грасс. – Быстро!
Я покачал головой.
– Поздно.
От площадки отделилась одинокая фигура, и даже с расстояния, в темноте, я узнал ее обладателя.
– Полагаю, мне стоит вас поблагодарить за сделанную грязную работу, – сверкнул идеально ровной улыбкой альбинос Меншиков.
Глава 27
Княжич медленно подошел к нам и уставился на сверток в руках Сперанского. Край старого халата свесился, обнажая сияющий бок банки. Голова Пантелеева с интересом вытаращила один глаз и уставилась на Меншикова.
– А, белоручки пожаловали, – прокряхтел Ленька. – Любители всего готовенького? Вот таких вот вас я в семнадцатом и хотел изничтожить…
– Заткнись, – спокойно ответил альбинос и перевел взгляд на меня. – Должен признать, я и не рассчитывал на то, что вы справитесь. Однако ты меня удивил, Соколов. Не будь ты таким позорищем для всего дворянства, я бы даже попытался с тобой подружиться. Полезный ты малый. Но опасный. Слишком опасный, и с каждым днем тревожишь меня все больше. Денисов, вон, дрогнул – не стал тебя трогать, хотя не раз была возможность. Ну да у него, впрочем, сейчас иные заботы…
Трое прихвостней Меншикова подошли ближе. Я узнал щеголя Забелло и еще одного нашего одногруппника – Матвея Исаева, что переметнулся на сторону «Княжичей» в первый же учебный день. Мы с ним толком и не общались, но я знал, что Исаев был «шестеркой» и выполнял мелкие поручения для более родовитых товарищей.
А вот еще один – хмурый и молчаливый юноша с пронзительными темными глазами и резкими, почти рубленными, чертами лица – был не из нашей группы. Павел Гагарин, один из сыновей князя Гагарина. Ходили слухи, что парень был необычайно одарен талантом менталиста. Ирка не раз о нем упоминала.
– Чего вам надо? – пробасил Малыш. – И на кой черт вам сдался Задохлик?
Задохликом Малыш именовал Ронцова. Было за что.
Андрей Меншиков лениво потянулся и хрустнул костями, когда его прихвостни выстроились в шеренгу напротив нас.
«Мне это не нравится», - пронесся у меня в голове голос Сперанского. – «Деремся или бежим?»
Ну еще бы. Я и сам не был в восторге от такого поворота.
«Нельзя бросать Серегу», - ответил я.
«Согласен».
Я инстинктивно повесил «Шлем», а по телу медленно расползалось сияние «Берегини». Я уже предполагал, что сейчас будет: Меншиков вместе со своими прихлебателями попытается угрожать нам и станет навязывать обмен – Голову на Ронцова.
Впору было бы послать его подальше, кабы не один нюанс. Из всех «Княжичей» Меншиков казался мне самым отмороженным.
Забелло просто был туповатым щеголем. Яд и желчь цедил нещадно, но большого вреда от него не было. Перовская предпочитала вдохновлять остальных на дурацкие подвиги, а сама на рожон не лезла. Денисов…
Денисов жил собственными представлениями о чести и чистоте крови, но его можно было уважать как минимум за идейность и откровенность. И пусть наши с ним убеждения резко противоречили, но он умел держать слово. Да и благородства какого-никакого не чурался.
А вот Меншиков действительно был чудовищем. Не знаю, почему мое чутье каждый раз так на него вскидывалось, но стоило нам просто оказаться рядом, как вся моя внутренняя сила словно вставала на дыбы и верещала об опасности.
И хуже всего было то, что я не представлял, на что этот психопат был способен. Было в нем что-то беспощадное и непостижимое.
– Отвечай, что вы сделали с Ронцовым! – Малыш двинулся на Меншикова.
Но не успел он сделать и двух шагов, как рухнул на колени, обхватив голову руками.
– Ааааа! Черт! Больно!
Менталист Гагарин лишь двинул бровью и шевельнул рукой – и Малыш скорчился еще мучительнее.
Меншиков пресно улыбнулся.
– Не стоит даже пытаться нападать, господа. Нас здесь всего четверо, но мой друг Павел Гагарин – менталист второго ранга. И я не трону никого, кроме Ронцова и Соколова, если все вы проявите благоразумие…