Не успел я допить и до половины, как на столе секретарши зазвонил старый, почти антикварный, телефон.
— Смирнова, — ответила дама. — Да, здесь. Да, сейчас позову.
Она положила трубку на рычаг и уставилась на меня поверх своих дурацких очков.
— Вас просят пройти в лабораторию.
Ну как всегда. Стоит расслабиться и приготовиться коротать время за созерцанием рисунка штукатурки на стене, как планы снова обламываются. Я залпом допил кофе и взглянул на секретаршу с немым вопросом.
— Пустую чашку оставьте у меня на столе. Идемте, — скомандовала она.
Перечить этой тетке не хотелось. И хотя она была до мозга костей простолюдинкой, было в этой даме нечто, что роднило ее с самыми вредными вахтершами и непробиваемыми секретаршами советской закалки. Не то что мышь не проскочит — комар без пропуска не пролетит!
Царь-тетка распахнула передо мной дверь под табличкой “ЛАБОРАТОРИЯ ПСИХОМЕТРИИ”, и мы оказались в еще одном коридоре — только здесь уже были кабинеты с номерами. На каждой двери располагалась табличка с должностями и фамилиями специалистов.
Меня подвели к двери с номером 216, я мельком прочитал табличку — Манганари Е.П. Греческая фамилия. Возможно, кто-то из нововизантийской знати. Секретарша постучала, и из кабинета раздалось короткое женское “Войдите”.
Я потянул ручку на себя и скользнул внутрь. И тут же шарахнулся назад от странного запаха — какая-то химическая смесь с противно-сладковатым оттенком, от которого мгновенно захотелось чихнуть.
— А-а-а-апчхи! — не выдержал я. — Прошу прощения.
Кабинет оказался немаленьким, но разделенным строго на две половины. В одной располагался письменный стол, печатная машинка и прочее офисное барахло. Все было завалено бумагами, папками, карандашами…
Вторая же половина отличалась исключительным порядком. Выкрашенная в темный цвет часть отделялась плотной занавеской — сейчас отодвинутой. Там, на мягком ковре, в позе лотоса сидела худющая женщина с ярко-алыми волосами. Она прижимала к носу салфетку, вокруг валялось еще несколько смятых и окровавленных. Рядом расположился Корф.
Перед женщиной на низком столике лежало письмо. Рядом стояли еще какие-то склянки и флакончики.
— Парень никогда не нюхал винамий? — хозяйка кабинета оторвала платок от носа и кивнула на меня. — Ну, Вальтер, тогда уж представь нас как подобает…
Корф почему-то смущенно прочистил горло.
— Михаил, знакомься — Екатерина Панайотовна Манганари, старший психометрист Управления.
Я поклонился.
— Михаил Николаевич Соколов…
— О вас, юноша, только слепоглухонемой не знает, — усмехнулась кровавой улыбкой психометристка. Десна женщины кровоточили, да и в глазах полопались сосуды.
Зрелище для не привыкшего к подобному было, если честно, жуткое. Я уже знал из рассказов Грасс о побочных эффектах слишком частого применения порошка винамия. Стимулятор по своему действию отчасти походил на наркотики из моего мира — разгонял мозг, временно увеличивал силу и восприимчивость одаренного, даже поднимал ранг, а то и не на один пункт.
Но расплачиваться за это приходилось жизнью — в самом прямом смысле. Винамий одновременно помогал и калечил, и лишь теперь я впервые увидел настоящего практикующего годами психометриста.
Низкий хриплый голос, преждевременно состарившееся лицо, болезненная худоба. Кровоточащие десны и нос, слабые сосуды…
И все это Грасс хотела для себя? Стать старухой к тридцати годам? Разваливаться на части?
Манганари, видимо, поняла, о чем я размышлял.
— Небось, вы, юноша, сейчас думаете, что же заставило меня выбрать такую профессию? Гадаете, знала ли я, в кого превращусь? Отвечу — знала и пошла добровольно. И знаете, почему?
Я молча помотал головой.
— Катерине грозила смертная казнь, — ответил вместо психометристки Корф. — Я выбил для нее еще лет десять жизни в качестве специалиста Управления.
Ничего себе расклад…
— Эээ… За что это вас так?
Манганари пожала плечами.
— Убила троих аристократов. Если вы думаете, что у вас в Петрополе одаренные грызутся между собой и делят власть, то вы еще не знаете, как развлекаются в южной столице!
Корф обернулся ко мне.
— Катерина совершила кровную месть — лично уничтожила всех мужчин из вражеского рода. Старые варварские традиции, которые очень сложно искоренить. После слияния Империи и Новой Византии кровную месть запретили законом, но многих это не останавливает и по сей день.
— Ага, — улыбнулась женщина с красными волосами. — Меня тоже не остановило, я мстила за гибель отца. По нашим традициям честь семьи превыше всего! Но, увы, меня поймали — не успела бежать в Дакию. А дальше мне предложили выбор — позорную для одаренной смерть или…