Но хуже всего было то, что из-за этого я не мог толком пошевелиться. Мозг был занят только тем, что отдавал всему организму болевые сигналы. Я не был связан — ни руки, ни ноги не чувствовали давления пут. Но в них и не было смысла — в таком состоянии я бы даже не смог и шагу пройти.
— Хррр… Ххх… Ха-тьфу! — Я с трудом сплюнул скопившуюся во рту слюну себе под ноги и открыл глаза.
Картинка никак не хотела фокусироваться. Я понял, что меня куда-то усадили. Вокруг были темные стены, оконных пятен я не видел. Подвал? При попытке пошевелиться левую руку свело, и я заметил, что из нее торчала какая-то гибкая тонкая трубка. С жидкостью. Капельница.
Чем же они меня накачивали?
Я попытался сконцентрироваться, воззвать к силе, но словно орал в пустоту — ничего. Сила была во мне — я это чувствовал, но она не отзывалась. Словно не хватало чего-то важного. И я никак не мог заставить себя сосредоточиться.
— Даже не пытайся, все равно не получится, — усмехнулся кто-то из угла помещения.
Голос был похож на Сарпедонов. В следующий миг он вышел на свет одинокой слабенькой лампочки — все с той же наглой и самодовольной ухмылкой на губах.
— Где…
— Бестужев? — подсказал Хлыщев. — Поверни голову направо — и увидишь.
Я последовал совету. С трудом преодолел спазм одеревеневших мышц шеи и уставился вправо. Видимо, я со стороны выглядел примерно так же, как и Бестужев. Дознавателя тоже посадили под капельницу, только он ко всему прочему был еще и серьезно ранен. Рубашка в крови, штанины разорваны, один ботинок слетел. Бестужев еще не пришел в сознание. Может оно и к лучшему.
— Где остальные? — прохрипел я.
— Лишних мы не брали.
Значит, мертвы. А нас с Бестужевым забрали, вероятно, для допроса. Уже не оставалось никаких сомнений в том, что это была работа Аспиды. Громко, нагло, самоуверенно. Но, черт возьми, успешно.
Сапедон присел передо мной на корточки.
— Интересный ты кадр, Михаил Соколов. Я-то, когда о тебе прослышал, думал, что ты у нас этакий народный герой, а на поверку оказался обычным мальчишкой. Я разочарован.
— Трагедия. Я этого не переживу.
— Огрызаешься, — усмехнулся Хлыщ. — Главное — говорить можешь. А вот силу использовать у тебя не выйдет. Больно уж веселый коктейльчик мы в тебя закачали. Соображать будешь, говорить сможешь. Если очень постараешься, даже получится двинуть рукой или ногой. А вот концентрация у тебя останется нулевая.
— Что это за наркота?
— Что ты, наркотики вне закона! — рассмеялся Сарпедон. — Исключительно легальные лекарства для простолюдинов в нужной пропорции. Мы тоже кое-чему научились у Ордена Надежды.
— Ты же простолюдин, — хрипло ответил я. — Тебе какой прок работать на Аспиду?
— А ради чего люди вообще работают? Деньги. У меня нет амбиций и желания заполучить Благодать, мне и так хорошо. А вот звонкая монета пригодится при любом раскладе сил. А вот чего я никак понять не могу, так это как ты умудряешься одновременно якшаться и с Тайным отделением, и с Орденом Надежды? Как они это прошляпили, Соколов, а? Или все-таки не прошляпили?
Я молчал. Хренушки я тебе что скажу, урод моральный. Хочешь вытащить из меня информацию, попотей как следует. Черта с два я облегчу работу. Впрочем, что-то мне подсказывало, что у Сарпедона или его соучастников найдутся способы развязать мне язык.
В конце концов, раз они напали на полицейских и ищеек в самом центре Петрополя, устроили перестрелку и закидали нас заклинаниями, то, судя по всему, тормозов у этой организации не было совершенно.
И почему Корф так поздно спохватился об этой Аспиде? Неужели кто-то наверху прикрывал их до поры до времени? Похоже на то.
А раз так, то насколько наверху сидит их покровитель?
— Молчишь, значит, — кивнул Сарпедон. — Понимаю, я бы на твоем месте тоже не был бы склонен к диалогу. Однако не со мной, так с другими погутарить придется. Ты уж извини, сам виноват.
Я смерил его равнодушным взглядом. Сам по себе Сарпедон вряд ли что мне сделает. Хотел бы убить — уже бы вскрыл глотку. Значит, я был нужен как минимум для допроса. А дальше они наверняка попытаются от меня избавиться, ибо я спутал им много карт. И с учетом того, что под этой проклятой капельницей я был бессилен, то у них все могло получиться.
Так себе расклад, Миха. Впрочем, мы знали, что однажды придется отвечать за все наши шпионские игры.
Сарпедон поднялся и вышел за дверь. Я услышал глухие голоса, но не разобрал, о чем они разговаривали.