В словах Денисова, как бы ни было обидно это признавать, все же просчитывалась логика. Другой вопрос — у меня никак не укладывалось в голове то, что нас с Серегой хотели убрать только потому, что мы считались позором дворянского общества. Слишком уж слабая мотивация как по мне.
Чтобы организовать такую операцию, нужно ну очень сильно хотеть от кого-то избавиться. В данном случае — от нас. Или же была задача спровоцировать нас на какие-либо действия.
А что если заказчик сего мероприятия подозревал о наших с Ронцовым особых способностях? Если предположить, что так и было, то остается два варианта. Первый — кто-то посчитал нас угрозой и пожелал устранить, хотя в случае с Ронцовым это стало физически невозможно. Второй — кто-то подозревал о наших особых талантах, но хотел получить подтверждение.
И в том и в другом случае я был вынужден защищаться и раскрыл себя перед Аудиториумом.
Как же меня начинала бесить вся эта история. Куда ни ткнешься, за какую нитку ни потянешь — вываливаются все новые загадки и никакого развития.
Нужно что-то сделать. Возможно, как-то спровоцировать этого заказчика. Если предположить, что от нас все же пытались избавиться, то попытка должна повториться. Правда, теперь, когда заказчик имеет представление о том, на что мы способны, ему придется ой как постараться…
И вряд ли новый удар нанесут так быстро. Нет, теперь за нами будут наблюдать.
Денисов медленно брел, утюжа хорошо утоптанную дорожку ботинками.
— Что теперь делать с шариком? — спросил он. — Есть мысли?
— Можно показать артефактору. Возможно, та же Хруцкая сможет определить по фону, что за задача у этого устройства.
— Сможешь организовать?
— Думаю, да, — кивнул я. Ядька любила решать головоломки. — Но меня беспокоит еще кое-что.
— Фотографии?
— Ага. Зачем они Афанасьеву?
— Полагаю, для того, чтобы знать нас в лицо. Если он был кем-то подослан, то это логично.
— Сжег бы тогда.
— Может не успел?
Я пожал плечами.
— Не знаю. Правда, не знаю, Костя. У меня в голове не укладывается, что Афанасьев оказался засланным казачком.
А из него вышел шпион даже покруче меня. Никто ничего не заподозрил. Парень был прирожденным актером. Либо же кто-то слишком хорошо его натаскал. А ведь Гриша в той заварушке почти не вступал в бой и держался подальше. Может тогда он просто выполнял задачу столкнуть нас с княжичами? Потому и не полез в драку — берегся. И если бы не череда случайных обстоятельств и неуемный нрав Грасс…
К слову об Ане. Я вспомнил о фотографиях — засаленных, немного затасканных. Значит, Афанасьев не раз их доставал и мусолил в руках. А это означало, что на фотокарточках могла остаться энергия, и можно было попробовать считать образы…
Руки чесались снова попросить Аню об услуге, но я не хотел подвергать ее риску. Во-первых, у нас закончился винамий, а красть его из Лабораториума я бы не стал — подведу под удар Хруцкую и Дедулю. Оба еще пригодятся.
Во-вторых, Аню сильно потрепал ритуал психометрии. Хорошо, если восстановит резерв через пару-тройку дней. Нет, Грасс вмешивать больше нельзя. А других психометристов у нас не было.
— Так свяжешься со своей подружкой? — отвлек меня от рассуждений Денисов.
— Ты уже и об этом прочухал?
— О том, что ты водишь дружбу с красоткой-третьекурсницей? — усмехнулся вражина. — Об этом весь поток судачит. И не стыдно тебе при живой-то Штофф?
— Мне нечего стыдиться. Мы интересны друг другу исключительно в научном контексте.
— Ага. Ага…
Болван. Ну да ладно. Сейчас было не до пререканий и споров.
Я сверился с часами. В библиотеку к подготовке я опоздал — опять прилетит по башке от Сперанского. И снова лекарю придется прикрывать мою задницу и делать доклад самому. Я уже в третий раз сливался с совместной подготовки и знал, что терпение Коли было на исходе.
Но выяснить, что за игрушку прятал Афанасьев, сейчас было важнее.
“Ядь, доброго утра!” — постаравшись вложить в ментальный посыл побольше веселья, поприветствовал я артефакторшу. — “Свободна?”
“Смотря для чего”, — сонно ответила третьекурсница. — “Доброе”.
“Хочу показать тебе один артефакт. Нашел тут в барахле товарища. Взглянешь?”
“Пока не выпью три чашки кофе, и не проси”.
“Я тебе сам его сварю и подам в постель, если пообещаешь глянуть в течение часа”.
Хруцкая усмехнулась в моей голове.
“Нет уж, избавь меня от необходимости отстирывать свежее белье от кофейных пятен. Через десять минут в Лабораториуме. Тащи туда свою безделушку”.