— По какому поводу у нас гости? — спросил я, запирая дверь. На столе стояли только чайные предметы в медных подстаканниках. — И с каких пор к нам пускают девчонок?
Ирэн, сидевшая ко мне вполоборота, резко развернулась.
— Не те вопросы ты задаешь, Миша, — прошипела девушка. — Ты хоть понимаешь, что натворил?
— Ну, я в списке должников. Это еще не катастрофа.
— Это твой третий долг! — не выдержал Сперанский. — До Нового года осталось пять дней! Нам сегодня всей группой пришлось унижаться, чтобы упросить Клинского дать тебе шанс пересдать доклад!
Ирэн стиснула кулаки так сильно, что костяшки пальцев побелели. Вдохнула, выдохнула и достала с полки еще одну чашку.
— Садись, Миш. Нужно поговорить.
— Ребят, я все понимаю. У меня проблемы с успеваемостью, но…
— У тебя не с успеваемостью беда, а с посещаемостью! — продолжал метать молнии Коля, пока Ирка возилась с чайничком и заваркой. — Ты постоянно пропускаешь занятия. Вечно пропадаешь так, что с тобой не связаться. А потом торчишь до утра с книгами, не высыпаешься и спишь на парах! Чудо, что у тебя всего три “хвоста” с таким режимом.
— Коль, я все успею сдать. Вот те крест! — обещал я. — Если хочешь, слово дворянина дам. Я знаю, что у нас были большие планы на каникулы, и подводить вас не хочу.
— Да не в этом дело, Миш, — Ирэн налила мне полную кружку ароматного травяного чая, и я с наслаждением вдохнул насыщенный чуть горьковатый запах. Только сейчас, обхватив нагревшийся подстаканник обеими ладонями, я осознал, насколько же замерз. — Мы беспокоимся за тебя. И не понимаем, что происходит. Ты ведь ни с кем не делишься.
— Я рассказываю вам все, что можно рассказать, — отхлебнув немного обжигающего напитка, ответил я.
Разумеется, их это не удовлетворило. Сперанский нахмурился пуще прежнего.
— Извини, но сегодня мы припрем тебя к стенке.
— Ну попробуй.
— Ершишься. Что ты скрываешь, Миш? Куда ты постоянно пропадаешь?
— Сначала помогал Хруцкой в Лабораториуме, и после того, как отработал повинность, порой захожу к ней помочь. Она интересуется влиянием родовой силы на артефакты.
Ирэн кивнула.
— С Ядвигой я говорила. И еще она сказала, что ты приходил к ней с Денисовым и Грасс. Я расспросила Аню, но…
— Что, послала?
— Послала. Это же Грасс. Но куда сильнее меня удивило то, что ты спелся с Денисовым. Вас ведь обоих сегодня не было на докладе. Где вы были?
Я медленно допивал чай стараясь выиграть время.
— Вы что, нашли способ выбраться из Аудиториума? — внезапно спросил Сперанский.
— Это ты с чего взял?
— С того, что недавно Денисов выложил очень крупную сумму за какую-то колдовскую хреновину. Некоторые старшекурсники промышляют тем, что делают зачарованные разрешения на выход с территории.
— Ага, и он бы со мной так легко поделился подобным добром, — съязвил я.
— Вот это и удивительно, — Сперанский подался вперед и вперился в меня злыми зелеными глазами. — Что могло объединить двух известных врагов?
Я молчал. Ирэн украдкой налила мне еще чаю, и я присосался к спасительной кружке. Что мне им сказать? Что мы выполняем определенные поручения от Мустафина?
“Не говори им про ту ночь”, — донеся до меня чуть глуховатый голос Ронцова. — “Мы же пообещали ректору, что никто пока что ничего не узнает”.
“Не скажу. Про это — не скажу”.
— Ну так что? — Ирэн скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула. — По-хорошему говорить не хочешь?
— Хочу, — почему-то слова давались мне с большим трудом. То ли чай так подействовал, то ли в комнате было слишком натоплено, но меня почти мгновенно разморило. Прошибло на пот, аж рубашка промокла, руки и ноги налились приятной тяжестью… — Хочу. Но… Не могу.
— Это поправимо.
Сперанский и Ирэн переглянулись, и он ей кивнул.
— Работает. Приступай, Ирина.
Кажется, я начал сползать со стула на пол, но Коля успел подхватить меня. Тут же подоспел Ронцов — и вдвоем они отволокли меня на кровать.
— К… к чему? — Чем дальше, тем сложнее мне становилось ворочать языком. Сон навалился на меня, как тяжелое одеяло, вылезти из-под которого не было сил. Сознание утекало, а разум проваливался в манящую тьму. — К чему приссс…ступать?
Ирэн нависла надо мной, и я едва различил ее смазанную улыбку. Перед глазами все плыло.
— Прости. Но если не хочешь рассказывать, тогда ты все мне покажешь, — сказала она.