– Причина?
Павел Климов лениво перекатывал во рту мятную жвачку. Он давно уже ввел в привычку выезжать на место происшествия непременно с жевательной резинкой, и лучше поядренее, чтобы глаза слезились от агрессивного вкуса. Его это расслабляло. Иногда помогало скрыть последствия вечеринки, случившейся накануне. Такое не часто, но случалось.
– Причину пока сказать не могу, – озадачил его Володя.
Мятная жвачка перекочевала с левой стороны на правую.
– Открытых ран нет. Ссадин и гематом много, но, только вот… – Изотов замолчал, перевернул жертву на живот и ахнул: – Матерь Божья!
– Что там?
Климов вытянул шею, пытаясь заглянуть Володе через плечо. Не вышло: тот слишком низко склонился над жертвой, а подходить ближе Климов не захотел. Его с утра слегка мутило, и не по причине вчерашнего застолья. Его не было! Из-за шибанувшего давления. Ни с того ни с сего выстрелило утром, когда он…
Нет, ну зачем выпендриваться и врать самому себе? В голову ударило, когда он входил утром на заправку. Так? Так. А что там случилось? Кого он увидел? Правильно, своих бывших: жену и друга детства. Оба стали бывшими, когда друг увел у него жену. А она послушно за ним пошла.
Климов часто думал потом: поспорь он с Антоном на Алену, снова проиграл бы, как много раз до этого. Он и проиграл! Алена его бросила. Ради Антохи.
– Нет, Климов. Не ради него, а ради спокойной размеренной жизни. В комфорте, покое, любви и достатке, – раскладывала по полочкам его неудачу в личной жизни подруга и коллега Варя Воронова. – Позвал бы ее кто-то другой, а не твой друг, она и за ним бы пошла.
– Хочешь сказать, что она такая продажная?
– Нет, не продажная. Просто устала от тебя. И тратить жизнь хрен знает на что надоело.
– Я не хрен знает что! – возмущался он.
– Не ты. А то, что ты в себе несешь.
– А что я в себе несу?
– Разруху…
Он разрушил все и понял это много позже. У них с Аленой были чувства, да. Крепкие, надежные. У них имелось жилье – не в кредит, свое. Был загородный дом: не хибара под снос, а добротный сруб с прудом и парком вокруг. Не большим, но все же своим. Грядки вокруг дома он презирал.
Все это досталось ему от деда, бабки и отца. Маму Павел не помнил. Казалось бы, живи и радуйся. Но он как-то ухитрялся не радоваться, а чужую радость – гасить. Алена вечно хмурилась и досадливо кусала губы. Он хмурился с ней на пару и со временем старался все меньше бывать дома. У него выходило. С его-то работой!
И Алена ушла к Антохе. Сегодня утром они сидели друг против друга за крохотным столиком на заправке и пили кофе. Казалось бы: что здесь необычного? Чего он так психанул?
Но дело в том, что все было необычным. Как они сидели, склонившись друг к другу. Как смотрели друг на друга. Как улыбались и пили это дрянное пойло. Климов ведь нарочно купил стакан, чтобы понять: кофе был отстойным. Он после первого глотка его выбросил.
А они пили! И как?! Как будто никого вокруг не существовало и это не стол на заправке, а островок необитаемый.
Вот в голову ему и ударило. Варя, заметив его раздражение и нездоровый красный цвет лица, заставила присесть и тут же померила ему давление. Она, как старушка, вечно таскалась с этим аппаратом и аптечкой. А ей ведь еще и тридцатника нет!
– Мне надо контролировать свое здоровье, Паша, – призналась она ему однажды. – Иначе не пройду медкомиссию. Уволят, и что я тогда буду делать? Куда подамся?
– С твоими-то мозгами! – фыркал он в ответ.
– Вот-вот, только лишь с мозгами… Остальным-то меня судьба не наградила.
Варя, сморщив лицо, в таких случаях косилась на свои крупные бедра и полные колени. Он никогда ее не утешал. Пробовал вначале, но получил в зубы. Счел, что врать другу и напарнику неправильно, и заткнулся…
– Так что там, Володя?
– Ее словно переехали на машине, – проговорил тот слабым голосом. – Под одеждой видно не было, но…
– Что но?
Климов закатил глаза. Ему не терпелось убраться отсюда. Рядом с жертвой он все осмотрел и ничего не обнаружил: ни окурка, ни пуговицы. Чуть дальше того места, где было обнаружено тело, в лесополосе работают оперативники и криминалисты. Пока безрезультатно.
– То есть она погибла в результате дорожно-транспортного происшествия? – уточнил Климов.
– Я не знаю… Крови нет. Как-то странно, – забормотал Володя.
Он вообще не терпел давать преждевременных заключений во избежание путаницы. Случилось однажды, что его неосторожно оброненная фраза имела потом фатальные последствия. Если бы не дефицит кадров, его бы уволили. В итоге оставили, но нервов это ему стоило. Володя даже в нервном отделении отлежал полтора месяца.