Глава 1
Напротив меня уже полчаса сидит очкастый лысый чмошник, похожий на крысу.
— И всё-таки, Кирилл Олегович, мы настаиваем на передаче этого пустыря под строительство торгового центра, — монотонно нудит он.
— Слушайте, — устало говорю я. — Я всё решил ещё с Борисом Аркадьевичем, когда возвращал сохраненные деньги. На пустыре будет построен спортивный центр для жителей района.
Чмошник не обращает на мои слова никакого внимания.
— Вашу заинтересованность в муниципальных выборах мы понимаем и готовы поддержать. Но нам необходим на этом месте торговый центр. Мы готовы выделить Вам двадцать процентов владения. И это последнее предложение.
Я начинаю закипать.
— Мне не нужна поддержка. Ничего общего больше с вами я не имею, и не буду иметь. Я помогал Борову потому, что на этот пустырь мы с ним из детдома бегали! Мы там о стадионе мечтали! А потом он в Грозном меня контуженного из-под огня вынес. И когда Боров сел, ближе меня у него никого не было. И его смерть ничего не меняет.
Я поворачиваюсь к двери и кричу:
— Света! Проводи посетителя, он уходит!
— Жаль, что мы не договорились, Кирилл Олегович.
Крысюк встаёт с кресла и холодно кивает мне.
— Прощайте!
Дверь за переговорщиком закрывается, и Светлана приносит кофе.
— Распоряжения, Кирилл Олегович?
— Свет, я домой поеду. Что-то неспокойно мне. Перенеси запланированное на завтра, — говорю.
Выхожу из лифта сразу на парковку. Удобно. Спускаешься из офиса почти в машину и вроде как уже дома. Дохожу до своего авто. На лобовом стекле записка. Тянусь к ней, и тут орет чувство опасности, основательно забытое за последние лет семь.
Оборачиваюсь и еще успеваю услышать металлический лязг пистолета с глушителем, как сердце взрывается болью.
— Может Ваши наследники будут посговорчивее, Кирилл Олегович, — слышу крысообразного.
«А вот хрен вам по всей морде.» — улыбаюсь, и сознание гаснет.
«Наследников нет, а вся недвижка выведена из владения через трасты. Будет теперь в городе благотворительным фондом больше. Замучаетесь копать.» — возникает продолжение мысли.
«Хм, сердце не болит, тело не слушается, но вроде жив. Промахнулся, что ли, крыса?» — я нахожусь в темноте, тело онемело так, что даже глаза не открыть. Ничего не слышу.
Постепенно возникает ощущение неправильности. Оно растет из точки и внезапно накрывает волной. Как удар резко, начинают работать все чувства, и первые несколько секунд не могу разобрать где я и что.
Понимаю, что лежу не на кровати в медцентре, а, скорее всего, в лесу и на земле. Звуки, запахи, все перемешалось. Что-то давит в поясницу. Пытаюсь открыть глаза, но не получается.
Ничего, подожду. Тем более, что с этой волной чувств я вроде начал оживать. Появились ощущения и даже двинул пальцем.
Тело как будто отходит от заморозки — руки и ноги начинают понемногу двигаться, но происходит это через боль от тысяч мелких иголочек по всей коже. Открываю глаза.
Голова кружится, но поднимаюсь на руки, что бы осмотреться. Точно, нахожусь в лесу. Правда в довольно странном. Большие деревья вокруг поляны, огромный кряжистый дуб в ее центре — таких крупных и высоких деревьев давно не видел. Все как то слишком. «С другой стороны, мало ли мест у нас в той же тайге, где могут оставаться деревья-исполины», — мысленно пожимаю плечами.
Я совершенно спокоен. Чувств нет, только мысли. Смотрю на руки и не узнаю их. Они точно не мои.
Осматриваю себя. Худощавый, рост пока не понятен. Шелковая белая рубашка, шерстяные штаны и лакированные туфли довольно дико смотрятся посреди леса. Карманов нет, украшений нет. Откуда пришел — не понятно. Следов вокруг тоже нет.
Поднимаюсь на ноги. Довольно высок, или так кажется, но в любом случае — это не мое тело. Мне на момент выстрела крысы было чуть за сорок. И качалку я посещал постоянно. А здешний я моложе лет на двадцать пять, да и вряд ли работал с тяжестями. При этом, тело жилистое, — я покачался в разные стороны, — и гибкое.
Спокойствие списываю на привыкание к телу. Видимо, гормоны еще нормально не запустились, но, может, это и к лучшему. Делаю шаг к дубу в центре поляны и застываю от накатившего воспоминания.
…
Огромный светлый зал. Красивая белокурая женщина оглядываясь назад кричит мне:
— Беги! Хватай сестру и беги во Вторую испытательную. Выбор «А», слышишь?! Беги, они уже в доме!
Женщина порывисто обнимает нас, и толкает от себя. Я подхватываю мелкую на руки и бегу к выходу. Сзади реальность идет изломами, как будто стена с входом в зал отражается в разбитом зеркале.