- А я кто, по-твоему? Не человек? Отработанный пар, да? Так вот почему ты пропадаешь! Сменить лошадку решила... А я, дурак,уже матери написал про свадьбу... — начал было Сергей, но заметил брезгливую гримаску на её лице и, устыдившись своей слабости, замолчал. Ленка и её нагие прелести враз стали ему предательски омерзительны: она, не считаясь с его присутствием, открыто готовила для чужих объятий все свои округлости и впадинки, придирчиво огляды¬вая себя в зеркале, как торговец прихорашивает товар на базарном прилавке.
Ленка не хотела назвать вещи своими именами и заученно ломала комедию:
- Я не могу быть с таким, как ты. Ты несерьёзный. Ты мне предложение сделал всего через неделю после, знакомства, еще и фамилию не знал. А мне нужен надёжный человек, который меня любит не на словах, а на деле... — здесь она сделала многозначительную па¬узу и с укоризной посмотрела на Сергея очаровательными глазками, уже подкрашенными «фирмовой», с блёстками, тенью.
Очевидно, под словами «на деле» она подразумевала очередную мечту, превосходящую по стоимости уже удовлетворённый интерес к шубке.
Манипулируя со своим кукольным личиком, она, как мартышка, строила себе в зеркале, сама того не замечая, невообразимые грима¬ски, отчего коверкала слова, почти не придавая им значения:
- И мне пора иметь детей. Не от тебя же! — Тут она, язвительно усмехнувшись, повернула к нему красивую, остриженную под мальчишку головку и смерила Сергея взглядом, как бы приглашая убедиться в несостоятельности такой затеи. — Быстро уходи. Он может прийти с минуты на минуту. Я не хочу ему объяснять, кто ты. Хотя и не боюсь: он меня очень любит!
- Он любит! А ты? Ты кого любишь? Или тебе это ни к чему? Ах ты, вербота вчерашняя! Небось, в застиранном платьице сюда привезли, за казённый кошт. А тут ты приклеилась-прислюнилась к рыбакам, нигде не работаешь. На какие деньги живешь, а? Рыбина ты гнилая! Проститутка портовая! — распалился Сергей.
- Уходи, не оскорбляй! — взвизгнула Ленка. — Не то вызову милицию! Ты сейчас — бродяга, нигде не прописан! За шубу мой жених с тобой рассчитается, если ты на неё намекаешь. Если не ценишь того, что ты... спал со мной! — добавила она обидчиво.
- Я подарки назад не забираю. Будем считать, что мы с тобой в расчёте, раз... спал. — Сергей спешно оделся, не глядя на Ленку, и вышел в прихожую. Обуваясь, он заметил под зеркалом пару пер¬чаток в броском целлофане — последняя его покупка в «Альбатросе», на последние чеки. Со злостью сунул их в наплечную сумку и хлопнул дверью.
- Хватит! Пусть очередной покупает, — шипел он, спускаясь вниз по лестничным маршам.
Сзади похоронным звоном щёлкнул дверной замок, как бы поставив точку на их планах.
...Сергей оглянулся по сторонам и поднял с тротуара незатоптанный в ночном безлюдье свежий «бычок». Первый встречный, небри¬тый мужчина в кепке на глаза, привычно дышал в сторону и дал Сергею прикурить, лишь опершись мизинцем в его пальцы, — его ко¬лотил тремор. Если говорят, что встреча с мужчиной в новом деле — к счастью, то эта встреча никаких просветов в жизни не сулила, скорее всего, это был намёк судьбы на предстоящий декофт — лютое безде¬нежье.
- Куда же пойти? — пробормотал он, мысленно возвращаясь к разговору с Ленкой и подбирая для неё самые оскорбительные слова. Он не мог сейчас сознаться себе в том, что, позови его Ленка назад, наври ему с три короба, он вернулся бы не раздумывая и любил бы её ещё больше, и шептал бы ей совсем другие слова... Более того, он втайне желал, чтобы всё случилось именно так, и даже надеялся, что так оно и будет, когда он снова окажется на белом коне, возвратясь из заграничного рейса, разодетый в пух и прах, запакованный деньгами... А почему бы и нет?
«Пойти на морвокзал? — раздумывал он. — А что там высиживать? Дядей в фуражках, чтоб увезли на Эгершельд, в спецприемник? А друзья... Те — в морях, а эти — «безлошадные», такие же, как и я. Живут на судах, в опостылевших до смертной тоски каютах, под гласным и негласным надзором судового начальства, с чувством голого среди одетых.
Но даже к ним попасть, чтобы излить душу да занять денег, наконец, — не получится. Пропуск в порт изъяли при увольне¬нии...»
Оставалось последнее: изловить кого-нибудь в Управлении или у кассы. Кого-нибудь из тех, кто ещё не знает о его окончательном прогаре и кто не разменял солидарность к старому корабельному то¬варищу на сберкнижку, дачу, машину. Всё меньше остается их, ста¬рых корабельных, всё больше так... Верёвки!
Обозначив хоть какую-то призрачную цель, Сергей перепра¬вился с первым паромом через бухту и медленно сошёл вместе с ред¬ким ручейком воскресных пассажиров на западной стороне, у судо¬ремонтного завода.