Видеофон Вер Ли был открыт. Она сидела за рабочим столом и что-то читала по микрофильму на своём настольном проекторе. Услышав вызов, Вер Ли повернула голову и молча вопросительно посмотрела на Ник Лова. Выглядела она усталой, и было непривычно видеть обычно сияющее лицо Вер Ли серьёзным, грустным и даже каким-то поблёкшим. Переживания этого дня, ответственность за судьбу многих людей, лёгшие на её плечи и как бы отделившие её чертой от друзей, не могли не сказаться.
Ник Лов смотрел на Вер Ли, и то новое для него осознание своего чувства к этой девушке заставило его по-иному воспринимать образ Вер Ли. Черты её показались ему теперь бесконечно милыми, и сама она стала такой близкой, что теплая волна жалости к ней, её печальному виду, вызвала непреодолимое желание помочь, взять на себя часть её забот. Вер Ли прервала затянувшееся молчание и негромко спросила:
— Я нужна тебе, Ник? Говори.
Ник Лов сбивчиво и торопливо заговорил:
— Ли! Я хотел бы, очень хотел бы остаться! Остаться с вами, с тобой. Я не хочу уходить в сон, в небытие!
— Но почему ты обращаешься ко мне, Ник? — спросила Вер Ли. — Это ведь решает командир.
— Я обращался к командиру, — ответил Ник Лов. И, чуть запнувшись, продолжил: — Обращался, но не решился сказать ему причину своей просьбы. Потому что сказать эту причину я должен прежде всего тебе, Ли. — Ник Лов замолчал и посмотрел в глаза Вер Ли. Та не отвела глаз, ответив ему долгим взглядом, и за тем, не дожидаясь дальнейших слов, сказала:
— Ник! Боюсь, что я не готова ответить тебе. — Вер Ли опустила глаза и, помолчав, тихо продолжила. — Я, наверное, не смогу помочь тебе, Ник!
— Но, Ли! Ты ведь ещё не знаешь, что я хочу сказать.
— Я знаю это, Ник. Знаю. — Вер Ли подняла лицо и прямо взглянула в глаза Ник Лова.
Как бы стремясь защитить своё чувство, как бы предвидя, что всё может вот-вот разрушиться. Ник Лов быстро встал перед экраном и, не сводя глаз с Вер Ли, в волнении произнёс, почти выкрикнул:
— Я люблю тебя, Вер Ли! Я люблю тебя! Глаза Вер Ли увлажнились, усталость спала с неё. Прежнее сияние лица снова вернулось к ней, согретое внутренним теплом. Она протянула руку к экрану, словно стремясь коснуться его. Но как ни рельефны были их объёмные изображения, все-таки это был лишь экран, которому не дано передавать прикосновений.
— Ник, милый! Мне ещё никто не признавался в любви. И мне иногда казалось, что если это произойдёт, то, может быть, им будешь ты! Да, Ник, мне иногда так казалось… Но… но я не уверена, что это будешь ты обязательно. Уж прости девушкам их мечтательность, по-видимому, так всегда было и будет!
Слова Вер Ли вызвали радостное волнение Ник Лова.
— Ты думала обо мне, Ли? Думала тоже, как и я о тебе? — откликнулся он. — Я счастлив! Это… это очень много для меня!
Вер Ли улыбалась Ник Лову затухающей улыбкой, в которую уже пробивались льдинки грусти, а Ник Лов стоял перед ней, впившись глазами в её глаза на экране, как бы стремясь удержать тот незримый канал связи который через их глаза протянулся между ними. Душевной связи, которая выражает чувства сильнее слов.
— И всё же не спеши, Ник! — услышал он слова Вер Ли, продиктованные уже более разумом, нежели чувством. Слова правильные с точки зрения логики, но так не совпадающие с тем, что нужно было Ник Лову и чего он ждал от неё, ибо не разумом питается любовь и не потоками холодной логики. — Не спеши, Ник. Если бы у нас, у меня, было время разобраться во всём! Всё могло бы решиться, и мы многое могли бы проверить. Любовь, Ник, нужно ведь тоже проверять. Но у нас нет времени, Ник, у нас нет времени ни на что!
Мудрость многих тысячелетий, выработанная и проверенная неисчислимыми поколениями женщин, говорила устами Вер Ли. С юношеской нетерпеливостью Ник Лов стремился к ней, смело отметая все препятствия. А она, природой и возрастом предназначенная тому, чтобы ответить тем же, медлила, осторожно, на ощупь проверяя свой путь к нему. Эта осторожность, пронесённая женщинами через глубину веков, выражала мудрость природы, в которой каждая клеточка, каждый атом выполняет свою функцию, определяемую высшей целесообразностью всего живущего и существующего: утвердить и продолжить свой вид, свой стереотип, продолжить себя, утверждая путь природы к вечности и бессмертию. И на этом пути мужчинам предназначено смело искать, стремиться к новому, достигать и ошибаться, побеждать или гибнуть, в то время как женщина должна закреплять найденное, воспроизводить достигнутое. И женщинам нельзя сделать ложный выбор, ибо нельзя закреплять в потомстве свои ошибки и ошибки мужчины, отца.