Ник Лов спокойно сунул за пояс крюки и, протянув руки подбегающим стражникам, как бы для того, чтобы помочь им надеть на себя наручники, сделал два шага вверх по лестнице. Но как только стражника оказались между ним и Аберамоном, он резко расставил руки и, обхватив обоих стражников, свёл их друг к другу и прыгнул вместе с ними вперёд. Это было не очень трудно в ослабевшей силе тяжести.
Раздался выстрел, и Ник Лов почувствовал, что один стражников, вскрикнув, обмяк в его руках. Отпустив его, Ник Лов бросил второго прямо на Аберамоиа, сам уйдя вправо. Прозвучал ещё один выстрел, но рука врага с зажатым в ней пистолетом была уже в левой руке Ник Лова. Застрявший между ними стражник, по-видимому совершенно ошалевший от страха. Мешал Ник Лову быстро заломить Аберамону руку. Поэтому он чуть замешкался, из-за чего пистолет выпал и скользнув по гладкому полу, скатился по лестнице в проём.
«Жаль», — подумал Ник Лов, заломив руку Аберамона, который хрипло закричал от боли и злобы. Его перекошенный рот на секунду оказался вблизи лица Ник Лова, и того передёрнуло от тошнотворного запаха гниющих зубов. «Дантистов-то нет», — успел подумать Ник Лов, перевалив Аберамона за спину и сбросив его через перила вниз, вслед за пистолетом. «Ты стрелял в меня, чтобы убить, — подумал об Аберамоне Ник Лов. — И потому мне тебя не жалко».
И уже не обращая внимания на стражников, подобрал валяющийся на полу прут и опять бросился вверх по лестнице.
Осталось всего тридцать пять этажей, и Ник Лов, сжимая в руках вынутые из-за пояса крюки и прут, теперь уже не боялся встречи со следующим отрядом стражников, который мог появиться сверху.
«А ведь Аберамон, пожалуй, пострадал мало, — огорчённо подумал Ник Лов. — В небольшой силе тяжести, он, ударившись несколько раз, уцепится за перила и не пролетит более двух пролетов, отделавшись переломами или, может, даже просто ушибами. А вот стражник скорее всего убит».
Где-то далеко внизу раздавались крики, слышался топот бегущих, но все это было не страшно Ник Лову. Тяжесть почти не ощущалась — приближался сто двадцатый этаж. Ещё два пролёта, и памятная цифра сто двадцать появилась перед глазами Ник Лова. Дверь оказалась заперта, но Ник Лова это теперь не смутило — в руках у него был железный прут. Поддев дверь, он несколько раз качнул створку, она заколебалась в пазах; Ник Лов навалился ещё, язычок замка, щелкнув, выскочил из гнезда, и дверь отворилась. Ник Лов, не мешкая, вошёл в коридор и, быстро идя, стал отсчитывать шаги, одновременно надавливая скользящей ладонью на стену слева, где должна была открыться внутрь незапертая дверь его кабины. Ещё несколько шагов, и стенка под ладонью Ник Лова подалась, открыв проём двери.
Радость вновь охватила Ник Лова. Наконец-то он отдохнёт. Наконец-то окажется в безопасности. Быстро войдя, посмотрев в обе стороны коридора и убедившись, что никто не видит, куда он зашёл, Ник Лов закрыл за собой дверь. Привалившись к ней изнутри, бросив прут, крюки и положив руки на задвижки, задраивающие дверь, он в изнеможении застыл, сбрасывая с себя огромное напряжение предыдущих дней и несколько мгновений бездумно отдыхая. За дверью глухо раздались шаги бегущей стражи, но даже это не сразу вернуло Ник Лова к действительности. Затем всё же, переборов себя, он задраил дверь, закрыв её на все запоры, и несколько раз вздохнул, ещё не решаясь до конца поверить, что он в безопасности и может отдохнуть.
В голове Ник Лова промелькнули самые прозаические мысли. Ещё не в силах оторвать рук от гладкой поверхности запирающих дверь ручек, Ник Лов с наслаждением подумал, как он сейчас вымоется, поест, затем раскроет письма Вер Ли и начнёт их читать.
«Но нет! ничего этого я себе позволить не могу! — одёрнул себя Ник Лов. — Трансформатор могут изъять, и потому я должен спешить. Я даже не прочту писем Вер Ли. Только возьму инструмент, еду и выйду».
Ник Лов нащупал в кармане пухлый пакет, ласково взял его в руку и, не сводя с него взгляда, пошел к столику у пульта приборов, чтобы посмотреть по часам сколько времени он отсутствовал. Он сделал два шага, отделявшие его от пульта, оторвал глаза от писем, посмотрел на стол, и тут новое потрясение обрушилось на, казалось бы, ко всему привыкшего Ник Лова.
На столике чётко выделялся прямоугольник бумаги с написанными на нем строчками. Прямоугольник, которого не было, когда он уходил отсюда! Записка, которой он не писал!
Кто-то побывал здесь в его отсутствие и оставил ему записку! Ник Лов судорожно опустился на вращающийся табурет и впился глазами в строчки, написанные на бумаге разборчивым ровным почерком: